Ирина Глебова - Хроники семьи Волковых

— А сегодня, Нюрочка, твоей бабушки нету, — говорили иногда женщины.

— Тогда давайте я вам помогу, — отвечала она.

И несла крынку до базара: ей самой идти было дальше.

Зимой идти было труднее, страшнее. Та первая зима выпала особенно морозной. Аня выходила затемно, приходила в школу, когда никого из ребят ещё не было — первой. (Кстати, всю жизнь она оставалась такой — не дай Бог опоздать!). Только школьная сторожиха растапливала печки в классах, обогревала помещения, готовя их к приходу детей. Она помогала девочке раскутать платок, снять с задубевших рук и ног варежки и валенки, причитала, жалея её, усаживала отогреваться у печки. Аня очень любила эти минуты в пустынной утренней школе, у тёплой печки, с доброй сторожихой…

Окончила Аня четвёртый класс и должна была перейти не просто в пятый, а и в другую школу — из начальной в среднюю… Подходили к концу школьные каникулы. Так не хотелось идти в школу вообще, а в новую, незнакомую тем более! Аня и её подруга Зина так и решили: не пойдём! Дома Аня сказала об этом отцу, и он махнул рукой:

— Та и не ходи.

Дело-то было привычное: старшие сёстры кто один год в школу бегал, кто два. И ничего, выросли. Две уже и замужем. Девке учиться не обязательно. Денису — другое дело, а она, Нюра, и так учёнее всех, начальную школу кончила!..

Так Аня прогуляла год. Именно прогуляла. По дому делать её ничего особенного не заставляли, и так рабочих рук хватало. Правда, была одна обязанность — лично её. Чистка самовара — большого, медного, пятивёдерного. Денис бил и толок красный кирпич, и этим битым кирпичом Аня натирала самовар. Трёт, трёт, зовёт мать:

— Мамо, хватит уже?

Мать поглядит, укажет несколько мест:

— Ну вот здесь и здесь ещё потри.

Тем же битым кирпичом Аня натирала и медные лампадки, цепочки от них. Она же чистила картошку на всю семью. Семья-то большая, картошки нужно много. Чистит, бросает в котёл, зовёт мать:

— Мамо, хватит уже?

Вот и все её обязанности. Потому всё больше бегала, гуляла. Ходила к сестре Даше, помогала ей присматривать за детьми. Она любила своих племянников — шустрых мальчишек Гришу и Толика, малышку Любу, которую сама ещё недавно нянчила. Но особенно — старшую девочку Нину. Той было уже пять лет, Аня часто брала её за ручку, гуляла с ней, рассказывала сказки и разные истории. У Нины в детстве часто болели уши, потому она иногда даже в летние тёплые дни ходила в вязанной шапочке. Однажды Аня пришла к племянникам с подругой Зиной — та ведь тоже не ходила в школу. А Зина стала смеяться над маленькой девочкой в шапочке:

— Ты что, совсем глупая? Жара такая! Снимай шапку!

И сдёрнула шапочку с Нины. Малышка заплакала. Страшный, неуправляемый гнев бросил Ане кровь в лицо. Перед глазами поплыли радужные круги, кулаки сами сжались. Звериным прыжком она бросилась на Зину, вмиг повалила лицом вниз. И стала раз за разом крепко прижимать голову той к земле, приговаривая:

— У неё ушки болят! У неё ушки болят!

Когда Зина вырвалась, её щеки, лоб и нос были поцарапаны, рот и волосы полны песка.

— Ты дикая! Ты волчица! — плача кричала она, убегая.

Аня стояла, тяжело дыша. Злость проходила, стало жаль Зину. Нет, она правильно сделала, что наказала подругу — не обижай маленькую, даже если не знаешь о болезни! Но зачем так сильно, лицом в песок… Она ведь раньше никогда так не злилась…

Перед Зиной Аня повинилась, девочки помирились. И снова вместе гуляли, свободные от учёбы. Поначалу хорошо было, весело. А потом Аня стала скучать. Ровесники-то все в школе, играть не с кем. Зина далеко живёт, да и надоело всё с ней одной…

Однажды по весне пошла Аня в центр города, шла мимо школы. А тут как раз уроки кончились, ребята побежали с портфелями. И странная догадка кольнула девочку в сердце: вот мимо-то жизнь бежит!.. Конечно, такими словами она подумать не могла, а подумала: «Почему я не с ними? Я что, хуже других!»

Дома сказала родителям:

— Пойду в школу.

Мать похвалила:

— Правильно надумала, молодец!

Отец сказал:

— Хочешь, так иди.

Но самой идти неловко, стыдно было. Решила Аня уговорить Зину. Пошла к подружке, сказала ей, а та тоже рада. И мать Зинина похвалила:

— Умница, правильно решила! Все учатся, что же вы одни неучами будете…

А отец Зинин ничего не сказал, зыркнул молча в их сторону. Аня боялась его — вечно угрюмого, сурового. Как оказалось потом, не зря боялась. Когда Зине было 18 лет, она забеременела. От кого — никому не призналась. И так боялась отца своего, что повесилась в сарае…

Но это произойдёт через много лет. А в ту весну девочки пошли к своему бывшему учителю, повинились. Он, конечно, пожурил их, взял документы и вместе с девочками пошёл в среднюю школу — устраивать. В сентябре Аня и Зина пошли в пятый класс.

Там они проучились год. И снова пришлось переходить, менять школу. Всех детей, кто жил в сельском районе Бутурлиновки перевели из городской школы в сельскую. Сделано это было без ума: городская школа была русская, а сельская — украинская. И хотя в доме у Ани говорили по-украински, ни писать, ни читать на этом языке она не умела. Так и проучилась: оценки хорошие (требования в сельской школе были не велики), а знания плохие.

Зато, когда Аня вошла первый раз в новый класс украинской сельской школы — в шестой, — её ждала неожиданная радость. За одной из парт она увидела Петра Середу — «сельского исполнителя». Сердце сильно забилось, но виду она не подала. Он — тоже, хотя узнал её, конечно…

Шестой и седьмой класс учились вместе и сохраняли нежные чувства друг к другу. Хотя и не дружили в том смысле, в каком это трактуется нынче. Как будто и не заметно было, что они выделяют друг друга из всех. И всё же — было!

В этом возрасте, 14–15 лет, мальчишки уже начинали приставать к девочкам. Во время игр и беготни на переменах толкали друг друга на девчонок, а самые нахальные норовили и юбку приподнять, и рукой провести по кофточке. Однажды один такой «ухажер» лапнул на грудь Аню. Она резко оттолкнула мальчишку и бросила на него исподлобья такой взгляд… Тёмные большие глаза её, казалось, прожгли насквозь. Парень пошатнулся — от толчка или от взгляда, — сам не понял. И сказал, то ли испуганно, то ли удивлённо:

— Ну ты и волчица!..

Второй раз услыхала Аня о себе такое. Да, её фамилия Волкова, но ведь не только потому так говорили…

Больше Аню никто ни разу не тронул. Она думала, что сама себя защитила, но позже узнала, что Петро Середа тоже к этому причастен. Он сказал ребятам:

— Тронете Нюру Волкову — со мной дело иметь будете!

А его уважали и побаивались: крепкий парнишка был да и братьев старших имел.

…Когда Ане было двадцать лет и она уже учительствовала, приехала как-то в гости к сестре Марии в Бутурлиновку, пошла с подругой на концерт — в железнодорожный парк. Сидели на скамейке перед открытой сценой, ожидали начала. А на ряду впереди два парня и две девушки разговаривали. Ане показался знакомый голос. Глянула — парень чуть приобернулся, — да это же Петро Середа! Окликнула его, он тоже узнал, обрадовался. Разговорились — кто, что, где?