Юрий Борев - Луначарский

— Довольно философии! — сказала она. — Предлагаю мужчинам сразиться в шахматы. Победа в этой интеллектуальной игре не менее почетна, чем в философском споре. Давайте договоримся не спорить на философские темы по крайней мере до ужина.

Мария Федоровна поставила шахматную доску на столик и зажала черную и белую пешки в руках, которые протянула перед Богдановым и Лениным, пока Владимир Ильич из вежливости не коснулся рукой ее левой руки. Там оказалась черная пешка. Ленин почти по-детски огорчился, покорно подошел к столу и с видом покорности судьбе воспринял первый ход Богданова.

Ленин проиграл партию, очень расстроился, затем рассердился на самого себя и тут же предложил играть вторую партию. Однако он никак не мог сосредоточиться на игре, а стал объяснять Богданову несостоятельность махистской позиции в философии:

— Материя исчезает? Ничего подобного! Исчезает тот предел, до которого дошли наши знания. Почему вы думаете, что предел материи — это атомы? Делимость атома никак не укрепляет идеалистическую позицию. Мир бесконечен как в макро-, так и микрокосмосе. Материя — объективная реальность, данная нам в ощущении. Ощущения же не есть наша чистая субъективность. Они всего лишь ворота, через которые в наше сознание входит вне нас существующий мир… Ощущения — это…

Мария Федоровна решительно вмешалась: чур, все философские споры после ужина!

Ленин замолчал.

Однако философские рассуждения во время шахматной игры не преминули сказаться: Ленин проиграл и вторую партию, доставив большую радость Богданову. Перед ужином по настоянию Марии Федоровны Ленин отдохнул с дороги, а после ужина отправился с нею и Алексеем Максимовичем на прогулку.

Они долго шли молча, наслаждаясь красотой пейзажа. Первым заговорил Горький:

— Владимир Ильич, может быть, все-таки не следует так резко говорить с Богдановым и Луначарским? Это же наши товарищи.

Ленин ответил:

— Раз человек партии пришел к убеждению в сугубой неправильности и вреде известной проповеди, то он обязан выступить против нее. Я бы не поднимал шума, если бы не был убежден, что они написали нелепую и вредную книгу, поповскую от начала и до конца. Я не могу оставаться нейтральным в этой ситуации.

Опять долго шли молча. Неожиданно до них донеслись громкие хлопающие звуки, похожие на ружейные выстрелы. Ленин заметил:

— Как в 1905 году в Москве во время Декабрьского вооруженного восстания…

— Да, похоже… — произнес Горький. Он помолчал и после долгой паузы добавил: — Революцию жестоко подавили…

Ленин то ли возразил, то ли успокоил:

— Как говаривал один из героев Чехова, мы еще увидим небо в алмазах!

Салютом этим словам надежды и уверенности вновь прогремели ружейные выстрелы.

Ленин спросил:

— Все же, что это? Где-то идет охота?

Горький ответил:

— Нет. Это не выстрелы, а звуки от ударов волн в один из каменных гротов на берегу нашего острова.

На следующий день Ленин настоял на поездке в Неаполь. Он избегал общения с Луначарским и Богдановым, для него политические разногласия делали человека почти физически неприятным. В Неаполе Ленин и Горький посетили Неаполитанский музей, осмотрели окрестности города и отправились к развалинам Помпеи. Восхождение на Везувий пришлось отложить на следующую поездку. Горький, удивляясь ленинской неутомимости и жажде впечатлений, едва поспевал за ним и очень умаялся. Всю дорогу Алексей Максимович рассказывал о великой Волге, о детстве и юности, о скитаниях по белому свету.

Возвратившись на Капри, Ленин вдруг сказал:

— Вы, Алексей Максимович, рассказали мне много интересного. Напишите об этом. Поучительная и замечательная получится книга о том, как школа жизни и самообразование заменили вам университет.

— Спасибо за дельный совет, — пробасил Горький.

— Вот и думайте в этом направлении, а не в направлении богостроительских исканий, на которые вас толкают Луначарский и Богданов!

На следующий день Ленин готов был вновь плыть в Неаполь, а оттуда поехать к подножию Везувия, чтобы совершить восхождение на знаменитый вулкан. Однако Горький попросил поездку отложить. Ленин согласился с настоятельными требованиями Марии Федоровны отдохнуть, но сказал, что признает только активную форму отдыха. Он отправился на прогулку по берегу залива, где Горький познакомил его с рыбаком Джованни Сандро и с другими каприйскими рыбаками. Ленин тут же ушел в море на рыбацкой лодке учиться у Сандро ловить рыбу по-каприйски. Знание французского языка и латыни помогло Владимиру Ильичу понимать нового знакомого, и он засыпал Сандро вопросами: сколько зарабатывает рыбак? где и как учатся дети рыбаков? как сбывается улов? каковы условия жизни?

Высадившись на берег, Ленин пошел вдоль моря. Он загляделся на золотые цветы дрока, росшие на покрытых зеленью прибрежных взгорках, и неожиданно столкнулся с прогуливающимися по берегу и беседующими Луначарским и Богдановым. Избежать встречи было уже поздно, и Ленину пришлось вступить в беседу.

— Ну что же, в философском отношении мы разошлись, однако политически мы с вами полностью солидарны, и вряд ли нам следует терять политические контакты, — сказал Богданов.

Ленин ответил:

— Тот, кто отступает от марксизма в принципиальных вопросах, не может не отступить от правильной линии в вопросах политических. Сегодня меньшевики выступают против нелегальных форм борьбы. Эта позиция, как вы знаете, получила название ликвидаторства. Однако вы оба, а еще Алексинский, будучи большевиками, практически стали «ликвидаторами наизнанку». Вы…

Луначарский прорвался сквозь напор ленинской речи:

— В условиях реакции партия должна вести только нелегальную работу, следует отозвать социал-демократическую фракцию из Думы. В этом нет никакого ликвидаторства.

— Хорошо, — ответил Ленин, — дело не в названии. Назовем это отзовизмом. Однако такой «отзовизм» и есть «ликвидаторство наизнанку». Он может привести лишь к разрыву связей партии с массами. Партия не должна быть сектантски замкнута. Партия посылает своих депутатов в Думу, чтобы с ее трибуны по возможности пропагандировать революционные идеи. Использовать эту легальную форму борьбы очень важно для решения тактических задач партии. В период, когда свирепствует реакция, надо использовать всякую возможность для легального выхода к массам.

Нет, разговор не получился. Ленин не принял примирения с Богдановым и Луначарским. Они же не приняли ленинской критики…

Ленин стал избегать тесного общения с Богдановым и Луначарским и более охотно проводил время в работе, в чтении попавшейся ему в руки книги «История костюма» и в общении с рыбаками и крестьянами Капри.