Александр Керенский - Россия на историческом повороте: Мемуары

У самого Ленина не было абсолютно никаких сомнений — морального или духовного свойства — в том, что необходимо содействовать поражению своей страны. Старый друг Ленина Г. А. Соломон писал:

«Следующее мое свидание было с Лениным… Беседа с Лениным произвела на меня самое удручающее впечатление. Это был сплошной максималистский бред.

— Скажите мне, Владимир Ильич, как старому товарищу, — сказал я, — что тут делается? Неужели это ставка на социализм, на остров «Утопия», только в колоссальном размере? Я ничего не понимаю…

— Никакого острова «Утопии» здесь нет, — резко ответил он тоном очень властным. — Дело идет о создании социалистического государства… Отныне Россия будет первым государством с осуществленным в ней социалистическим строем… А!., вы пожимаете плечами! Ну, так вот, удивляйтесь еще больше! Дело не в России, на нее, господа хорошие, мне наплевать, — это только этап, через который мы проходим к мировой революции».. .» [151] Соломон Г. А. Среди красных вождей. Париж. 1930. Т. 1. С. 15.

Позже, недоумевая по поводу позиции Ленина, Соломон высказывал такое мнение: «Мне вспоминается, что Ленин уже задолго до смерти страдал прогрессивным параличом, и невольно думается, уж не было ли это просто спорадическое проявление симптомов его болезни…» [152] Там же. С. 83.

Ленин твердо верил в марксистские идеи, изложенные в «Коммунистическом манифесте». Для него все, что было на пользу и выгодно рабочему классу, представлялось этичным, а все, что вредно, — неэтичным. Такая доктрина морального релятивизма, если следовать ей до логического конца, неизбежно ведет к той аморальности, которая предельно сжато сформулирована в словах Ивана из «Братьев Карамазовых» Достоевского: «Если Бога нет, то все позволено». И действительно, именно эту сжатую формулу духовного и морального нигилизма Ленин и его соратники использовали в качестве руководящего принципа всей своей революционной деятельности.

В один из сентябрьских дней 1915 года некий эстонец по имени Кескюла, [153] Кескюла был также членом эстонской националистической организации и сотрудничал с одним из главных контрразведчиков германского генерального штаба Штайнвахсом, который в 1916 году был направлен в Стокгольм в помощь германскому послу Люциусу. бывший коллега Ленина по партии, встретился с германским послом в Берне господином Ромбергом. Он рассказал Ромбергу о том, какой будет внешняя политика русского правительства, если к власти придут большевики. 30 сентября Ромберг направил в министерство иностранных дел депешу, в которой изложил этот разговор, а сам Кескюла через некоторое время выехал в Берлин. Ознакомившись несколько лет назад с этой депешей Ромберга, [154] Источник, откуда взят текст депеш Ромберга, являющийся ключевым документом всего вопроса германо-большевистских отношений, приводится в конце этой главы. я понял, насколько ошибался, предполагая, что отношения Ленина с Берлином были установлены лишь после падения монархии, что, между прочим, явилось тогда полной неожиданностью как для Ленина, так и для немцев.

15 января 1915 года германский посол в Константинополе Вагенхейм сообщил в Берлин о встрече с русским подданным, д-ром Александром Гельфандом, который ознакомил его с набросками плана революции в России. Гельфанда (он же Парвус) немедленно пригласили в Берлин. По прибытии туда 6 марта он был тотчас принят Ритулером, личным советником канцлера Бетман-Гольвега. После краткого предварительного разговора он вручил Бетман-Гольвегу записку, озаглавленную: «Подготовка к массовым политическим стачкам в России». Парвус предложил, во-первых, чтобы немцы передали ему значительную сумму денег на развитие сепаратистского движения в Финляндии и на Украине; во-вторых, чтобы они оказали финансовую помощь пораженческой фракции Российской социал-демократической партии — большевикам, руководители которых находились в то время в Швейцарии, Предложения Парвуса были приняты без малейших колебаний. По распоряжению самого кайзера Вильгельма ему было предоставлено германское гражданство и выдана сумма в 2 хмиллиона немецких марок.

В мае того же года Парвус отправился в Цюрих на встречу с Лениным. У них состоялся продолжительный разговор, краткий отчет о котором Парвус приводит в своем памфлете «Правда, которая колется», опубликованном в 1918 году в Стокгольме.

«Я изложил ему свои взгляды на социальные и революционные последствия войны и в то же время предупредил его, что в этот период революция возможна только в России и только в результате победы Германии… После падения монархии германские социал-демократы делали все возможное, чтобы помочь русским эмигрантам возвратиться в Россию. Однако глава империалистического большинства в социал-демократической партии, член германского правительства Шейдеман со всей решительностью объяснил большевикам, что пока идет война, революция в Германии невозможна (курсив Парвуса) и более того, ни в коем случае не следует ставить в трудное положение Западный фронт. Мы не сделаем этого, ибо победа стран Антанты будет означать не только крах Германии, но также и крах русской революции». И хотя, судя по всему, Ленин отказался дать прямой ответ Парвусу на его предложения, тем не менее между ними было решено поддерживать секретную связь через Фюрстенберга (Ганецкого). Ленин направил его в Копенгаген, где он работал вместе с Парвусом.

15 августа того же года германский посол в Дании граф Брокдорф-Рантцау отправил в Берлин сенсационную депешу, в которой сообщал, что он в сотрудничестве с д-ром Гельфандом (Парвусом), которого охарактеризовал как одного из самых блестящих людей, «разработал замечательный план по организации в России революции», добавив в конце депеши: «Победа и, следовательно, мировое господство за нами, если вовремя удастся революционизировать Россию и тем самым развалить коалицию». [155] Цитируется по материалам Дэвида Флойда в «Дейли телеграф» и «Морнинг пост» от 13 апреля 1956 года. План был одобрен в Берлине самим кайзером Вильгельмом И. Следует отметить, что в характеристике, данной немецким графом Парвусу, нет преувеличения. Он был не только лучшим организатором шпионской и подрывной деятельности против России, но и обладал большим политическим предвидением, чем отцы «Великой Октябрьской революции».

Секретные досье архивов германского министерства иностранных дел позволяют сделать вывод, что кайзер Вильгельм и его правительство приступило к деловому сотрудничеству с большевиками лишь после того, как провалились все попытки склонить Николая Ц к заключению сепаратного мира с Германией ради спасения всей монархической системы правления в Европе. Условия этого сепаратного мира предполагалось согласовать, используя многочисленные каналы (включая родственников императрицы Александры). Однако все германские мирные предложения были решительно и резко отвергнуты Николаем II.