Валерий Перевозчиков - Правда смертного часа. Посмертная судьба.

Заканчивается первый месяц последнего года жизни Владимира Семеновича Высоцкого, заканчивается неожиданно. Вспоминает Елизавета Иннокентьевна Авалдуева: «В январе 80-го из Управления культуры пришла бумага: готовьте документы на присвоение звания Высоцкому… В таких случаях листок по учету кадров заполняется лично. Я подошла к Володе:

— Надо заполнить…

— Нет, Елизавета Иннокентьевна, я еще не заработал… Вот не дадут — Вам будет больно, а мне — обидно…»

Следует отметить, что Ю.П. Любимов несколько раз «выдвигал» Высоцкого на присвоение звания заслуженного артиста РСФСР. Обычно фамилию Высоцкого вычеркивали первой.

Февраль 80-го в жизни Владимира Семеновича Высоцкого — месяц для нас достаточно «пустой»… С 1 по 20 февраля — ни одного спектакля, ни одного концерта. Только 1 февраля — выступление во ВНИИЭТО… Вот анализ этого концерта— по фонограмме — Всеволода Ковтуна:

«У Высоцкого затруднена речь — особенно вначале (примерно, как на концерте в Навои: речь не очень внятная, но и не замедленная). Через пять минут после выхода на сцену он просит воды…

Спев «Песенку о слухах» (в концерте — третья), Высоцкий начинает традиционный рассказ — преамбулу к «Песенке о переселении душ», — но снова начинает «Песенку о слухах». Спохватывается только в конце второго куплета: «Это я вам уже пел, да?»

Фрагменты фонограммы, связанные с состоянием здоровья: «Дорогие мои товарищи! Я прошу прощения за то, что я не приехал к вам в прошлый раз. Но там были обстоятельства совсем другие — я был настолько болен, что у меня просто не было голоса. Сегодня у меня другая болезнь, но она не влияет на голосовые связки. Поэтому вы сегодня не будете обижены… (Покачнулся.) Вот видите, — у меня с ногой плохо… Нет, вы напрасно. Вы думаете, что туг «другого рода болезнь», — но ошибаетесь глубоко. У меня очень плохо, просто действительно плохо с ногой. Но я уже не мог отменить выступление…

(Из зала предлагают сесть и петь сидя.) Не надо… Это мне хуже… Мне ж перебинтовали — не беспокойтесь. Нет-нет, ничего…

Я еще хотел спеть вам две шуточные песни и потом еще одну серьезную. Если позволите, я на этом закончу, потому что я не могу стоять больше, к сожалению.

(Кажется, предлагают сделать перерыв и продолжить выступление.) Вы думаете, я устал? У меня не в этом дело… Какая усталость? Разве вы думаете, что я устаю когда-нибудь? Никогда! Просто у меня с ногами случилась неприятность. Просто перетянуты ноги…»

В том концерте Высоцкий спел одиннадцать песен и отвечал на вопросы из зала… Сказал, что в предстоящей «Кинопанораме» он постарается ответить на вопрос: как он относится к Глебу Жеглову из «Места встречи изменить нельзя». Хотя, как мы уже знаем, на записи интервью его не было…

К этому времени Высоцкий тяжело болен. И дело не только в больной ноге… Наркомания. Страшная — и тогда почти неизлечимая болезнь. Да и сейчас — при современных методах лечения и новейших препаратах— излечивается не более 10 процентов наркоманов. Попробуем установить: когда и как Высоцкий начал употреблять наркотики?

В «парижском» дневнике (начало 1975 года) В. В. много места уделяет болезни старшего сына Марины Влади — Игоря. В это время Игорь лежал в специальной клинике для наркоманов Шарантоне. (Через пять лет сюда попадет сам Высоцкий.)

«Увидели Игоря. Он сидел и что-то калякал, даже не встал. Под лекарствами он — бледный и безучастный, глаз — остановлен, все время на грани слез. Я даже испугался, увидев. Говорили с ним».

Судя по характеру записи, В. В. знает о наркотиках и наркоманах только по разговорам, да еще по собственным наблюдениям в различных больницах (в том числе и психиатрических)… Вспомним песню 1969 года:

И вот еще одно — далеко идущее — замечание-признание Высоцкого из дневника 1975 года: «Спасать надо парня, а он не хочет, чтобы его спасали, — вот она и проблема, очень похожа на то, что и у меня. Хочу пить— и не мешайте. Сдохну— мое дело и т. д… очень примитивно, да и у Игоря не сложнее».

Приведем предположение Валерия Павловича Янкловича о том, когда и как начались наркотики: «Володя сам говорил мне, что вначале укол наркотика — это был выход из запоя. Это еще не болезнь. А наркотики всерьез у него начались в конце 1975 года. Я в этом уверен».

Квалифицированное мнение врача института Склифосовского Леонида Сульповара: «Понимаете, когда мы выводили Володю из тяжелых состояний (запоя. — В. П.), то знали, что можно, а что нельзя. Ведь в этом процессе используются вещества наркотического ряда. Володя попадал в разные места, и где-то, скорее всего, передозировали. Тогда «выход» проще. Думаю, что вкус наркотика он ощутил на фоне «выхода из пике». Где и когда— я не знаю».

Еще приведем свидетельство Оксаны, которой Высоцкий, безусловно, доверял, но что-то мог преуменьшить или преувеличить: «Володя мне как-то рассказал, что первый раз ему сделали наркотик в Горьком(?), чтобы снять синдром похмелья. Врач-женщина сказала ему, что у мужа бывают запои… И она легко выводит его из этого состояния одним уколом… Это было в 1977 году. Я точно помню, что Володя сам сказал, что в 1977 году».

Эту дату подвергают сомнению практически все люди, которые хорошо знали В. В. в последние годы жизни. Врач-реаниматолог Анатолий Федотов: «Когда мы познакомились с Володей в самом конце 1975 года, он уже хорошо знал, что и как… Есть ряд препаратов, которые способны восстанавливать работоспособность нервной клетки… Можно снять чувство похмелья. Привыкание развивается очень быстро, организм истощается — это очень коварное лекарство. Долго на него надеяться нельзя».

Совсем недавно В. Аксенов на вечере памяти Высоцкого сказал по поводу злоупотребления алкоголем (как он выразился, «этого самоуничтожения»):

«Это были — и у Володи, и у меня — отчаянные попытки вернуть уходящую молодость…»

А еще — возможность удержать то счастливое всемогущество, которое может дать только творчество.

Вспоминает В.Янклович: «Я много говорил с Володей на эту тему. Он мне сказал:

— Вот ты не был на Западе, а там все творческие люди это делают. Это ведь стимулирует творчество. Я же не злоупотребляю, а только для поддержания формы… И мне это помогает».

Неожиданные сведения сообщает Людмила Абрамова, вторая жена Высоцкого, мать двух его сыновей…

«1976 год. Нина Максимовна у меня на старой квартире, я спрашиваю ее:

— Ну, как Володя?

— Ничего, хорошо…

— Не пьет?

— Нет, не пьет… Ему теперь и не нужно, он сам научился делать уколы…

— Какие уколы!?