Владимир Рынкевич - Шкуро: Под знаком волка

— Поторопись, Миша. Я предупредил: мой роман здесь начнется. Хоть и бороду приклею, а посажу ее на короткий чембур [4] Чембур — длинный повод уздечки, за который привязывают или на котором водят верховую лошадь. .

Не узнавали, когда он гримировался, наклеивал бороду, подкрашивал усы. В пасмурный ветреный день вышел без грима, надеясь, что гуляющих не будет и никто не станет вглядываться. Навстречу шел человек в темном костюме, угрюмый, плохо подстриженный с настороженным взглядом. Резко остановился, поравнявшись, поздоровался, назвав по фамилии и добавил:

— Я вас помню по Юго-Западному фронту.

Приближающийся дождь разогнал гуляющих, аллея опустела, и незнакомец говорил открыто. Тем не менее Шкуро ответил ему осторожно:.

— Здесь я Григорьев.

— А я здесь Яшин. То есть полковник Слащов Яков Александрович [5] Слащов Яков Александрович (1885–1929) — полковник, командовал лейб-гвардии Московским полком. В Добровольческой армии с января 1918 г., с июня — начальник штаба отряда Шкуро, затем был командиром Кубанской пластунской бригады, начальником штаба 2-й Кубанской казачьей дивизии. В 1919 г. — генерал-майор, командовал пехотной дивизией, армейский корпусом. В декабре 1920 г. эмигрировал, вышел в отставку, через год вернулся в СССР, служил в РККА. Убит в январе 1929 г. в Москве. . Направлен лично к вам Донским гражданским Советом.

— Не знаю такого.

— Поговорим вечером. Приходите часам к девяти. — Подгорная, восемь. У меня там хорошая конспирация. Жену я поселил отдельно.

На встречу Шкуро взял своих офицеров Мельникова и Макеева, Слащов ждал на крыльце домика, в котором жил некий работник большевистского Совета, ненавидящий большевиков. В угловой комнате на столике были приготовлены бутылки с иностранными этикетками, огурцы, вареное мясо…

— Французский коньяк, — объяснил Слащов. — Немцы прислали в Новочеркасск Краснову, а он поделился [6] «…немцы прислали… Краснову» — опираясь на помощь Германии, Петр Николаевич Краснов (1869–1947) создал казачью армию, которая в мае — июне 1918 г. ликвидировала советскую власть на Дону. После поражения Германии в 1-й мировой войне он признал главенство Деникина, но вскоре подал в отставку и уехал в Германию. Во время 2-й мировой войны помогал немецкому командованию в формировании казачьих частей. Был захвачен советскими войсками и по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР повешен. .

Хозяин расположил к себе уважительным отношением к ним, скрывающимся от красных казакам, и к французскому коньяку, который он разливал осторожно, чтобы ни капли не пропало. Правильно понимал жизнь: сначала выпить как следует, а о деле — потом. И разговор получился хороший.

Слащов назвал Краснова, Сидорина, Богаевского, Иванова, еще некоторых генералов, которые находятся в Новочеркасске и призывают Кубанское казачество поднять восстание против большевиков.

— Не люблю, когда надо мной много начальства, — сказал Андрей. — Да и в глаза я их не видал.

— Я тоже на этот Донской Совет… — и Слащов выругался. — Сами здесь все организуем. Прогоним большевиков, установим власть, какую надо. Шкура — войсковой, казачий атаман.

— Я все хотел тебе сказать, Яша… Понимаешь, отец решил фамилию изменить. Подал в Раду документ еще осенью. Не Шкуро, а Шкуранский.

— Пусть так, — сказал Слащов. — Ты, Андрей, командир отряда — атаман. Я у тебя начальник штаба. Имею право — Николаевскую закончил.

Уходили от Слащова довольные, веселые. Хотелось петь. Затянуть бы «Как при лужку при лужке…» Да нельзя ночью. Какие-нибудь патрули объявятся.

— А знаешь, атаман, почему Слащов этих генералов не любит? — спросил Мельников.

— Ну?

— Потому что Академию Генерального штаба он-то закончил, но по второму разряду — без права службы офицером Генштаба. Пил много.

— Мне такой сойдет.

В середине мая, на Фоминой неделе, произошла самая неожиданная встреча, вначале заставившая приготовиться к смерти, а затем если и не обрадоваться, то сильно удивляться. Без грима, но в куртке мастерового Шкуро вышел в парк. Расслабляло солнце, довольные погодой гуляющие, с непонятной радостью подбежал Стахеев.

— Знаешь, Андрей…

— Я — Григорьев, — холодно перебил Шкуро.

— Знаете, господин Григорьев, я ее встретил.

— Кого?

— Ту барышню в лиловом. У нее еще было лиловое открытое платье и такая прическа. — Он показал руками.

— Прическу помню. Чего, однако, ты так зарадовался?

— Сейчас иду к ней. Пригласила. Вечером — занята. Она работает у генерала Рузского в Пятигорске. Ты же знаешь, что там живут на пенсии генералы Рузский [7] Рузский Николай Владимирович (1854–1918) — генерал от инфантерии, участник Русско-турецкой и Русско-японской войн. Во время 1-й мировой войны командовал 3-й армией, Северо-Западным фронтом, 6-й армией, Северным фронтом. С апреля 1917 г. в отставке по болезни. и Радко-Дмитриев? В Кисловодск по важным делам приехала.

— Я-то знаю, да они-то уже не генералы, а старичье.

— Да Бог с ними! А вот Лена. Она сама москвичка, бежала с родными в Ставрополь от голода, а экономка генерала пригласила ее сюда — помогать ей. Раньше ее знала. Вечером они будут какой-то банкет обслуживать.

— Вот я ее вечером и встречу, и тогда поглядим, чья эта барышня, — беззлобно поддел Шкуро собеседника.

Смешно вспоминать, но он действительно встретил Елену Аркадьевну вечером, но сначала…

Навстречу, заняв почти всю ширину аллеи, шла группа военных в черкесках и с оружием. Не табельные шашки, а у каждого особенная — дареные, наградные или трофейные; на поясах — револьверы, у некоторых маузеры в деревянных кобурах. Андрей отступил к деревьям, в тень, однако был замечен, он и сам узнал обратившего на него внимание наблюдательного типа. Был когда-то в сотне — фельдшер Гуменный. Шкуро, пожалуй, на фронте никого и не встречал хуже Гуменного. Значит, хана. Тот заметил и сразу же подозвал одного из сопровождающих, который, выслушав приказ, и поспешил к замеченному Андрею. Подойдя грубовато спросил:

— Вы полковник Шкуро?

— А ежели я, то что?

— Вас просят подойти, — произнес человек с револьвером за пазухой и потянулся к торчащей рукояти.

— Если просят, надо уважить. Так ведь у людей? — ответил Шкуро, шныряя взглядом по сторонам, выискивая хоть какую-то тропинку к спасению.

Неужели суждено погибнуть тебе, казак, под майским солнышком? А если Гуменного ногой между ног, у этого из-за пазухи вытащить наган.

Гуменный будто для того и остановился, а вся группа начальников в черкесках прошла вперед.

— Узнаете меня, господин Шкура? — спросил Гуменный. — Я ваш бывший сотенный фельдшер Гуменный.