Михаил Колесников - Последние грозы

С генералом Гравицким распрощались дружески.

— До новых встреч, — сказал Гравицкий, — что вас беспокоит, Константин Алексеевич?

— Главные беспокойства позади, — ответил Макошин. — Хотел спросить у вас, Юрий Александрович, да все было недосуг: где находились Золотые ворота, на которые вещий Олег в девятьсот седьмом году якобы прибил свой щит? Осталось ли от них хоть что-нибудь? Хотелось камень на память взять.

Гравицкий тихонько рассмеялся.

— Если вам потребуется прислать ко мне верного человека, пусть заговорит о Золотых воротах. Пароль. Следующий раз покажу вам крепость Румели Хисары и квадратные башни, между которыми в ту пору находились Златые врата Цареграда. Башни уцелели. И крепостные стены той поры кое-где сохранились. Ну, те, на которые воины Олега вешали свои щиты…

Высадив генерала Гравицкого, стали входить в Босфор. При потушенных огнях прошел и мимо султанского дворца Топкапы, мимо дворца Долмабахче. Фелюги с косыми парусами жались к берегу, уступая дорогу пароходу-великану.

Макошин не сходил с капитанского мостика. Он думал о том, что, как только разнесется весть о бегстве целого корпуса во главе со Слащовым, начнется стремительное разложение врангелевского лагеря…

До выхода в Черное море им предстояло пройти каких-нибудь двадцать семь километров. Там, словно Сцилла и Харибда, с обеих сторон пролива, на берегах двух континентов стоят два маяка — неусыпные стражи Босфора — Румелифенери и Анадолуфенери. И там — французские заставы, они бдят и днем и ночью. На верхних галереях маяков установлены пулеметы. Вход в Босфор и выход из него наглухо закрыт. Если патруль Девичьей башни у Мраморного моря несет службу спустя рукава, неизменно пребывая в нетрезвом состоянии, то у маяков несут охрану все те же беспощадные сенегальцы и офицеры с особыми инструкциями. Они головой отвечают за дорогу, ведущую через море в РСФСР. На рейде горели сигнальные огни кораблей, любой из них мог прижать «Решид-пашу» к берегу, остановить.

Для Макошина и его товарищей обратной дороги не было. При любых обстоятельствах «Решид-паша» должен пробраться в море. Если даже придется открыть огонь по патрулю. В случае преследования военными кораблями тоже придется отбиваться. Капитан парохода, по-видимому, понимал ситуацию. Он был из турецких патриотов, сторонников Кемаля, а потому быстро уяснил смысл происходящего. Даже то, что белогвардейцы убираются вон из Турции, вызывало у него радость. При капитане всегда находилось два или три полицейских, якобы для надзора; но полицейские тоже ненавидели оккупантов, их марионетку султана и готовы были помогать предприятию Макошина. Так же была настроена и вся команда парохода, успевшая не раз побывать в Новороссийске и Одессе.

Капитан старался держаться азиатского берега. В случае чего, репатриантов можно высадить на сушу, и они соединятся с армией Кемаль-паши или найдут укрытие в польских поселениях Полонезнея или Адамполе, в горах и лесах. В Полонезнее живут потомки участников польского восстания, они сочувствуют туркам и беженцам от Врангеля. Он все учел, этот капитан Абдул-бей, человек неразговорчивый и суровый. А перед лицом оккупационных порядков он был просто капитаном, далеким от политики, так как его дело — даже не фрахт, а выполнение рейса. Хозяева лучше знают, каких пассажиров и какой груз он должен перевозить. За разъяснением обращайтесь к фрахтовщикам, которые на грани разорения…

Когда Макошин спросил, когда они будут в Одессе, Абдул-бей без улыбки ответил:

— Это займет столько времени, сколько вы найдете нужным.

Макошину казалось, что часы испортились, остановились — стрелки не двигались. Он их даже встряхивал, прикладывал к уху, стараясь уловить тиканье. Но то остановилось само время. Застыло. Когда стали приближаться к некому невидимому Бейкозу, «Решид-паша» выбрался на середину пролива. На обоих берегах повсюду подстерегала опасность.

Глухая тишина стояла вокруг. Ни огонька. Лишь скопления звезд продолжают клубиться дымными облаками. Что там чернеет слева? Крепость Кавак. Она поднимается на холмах. За ее мощными стенами спрятана французская артиллерия. До выхода в открытое море считанные мили — уже виден бледно-голубой свет маяков. Макошин сжался в комок, сердце заныло: именно в Каваке находится французский патруль. Здесь производят и таможенный досмотр. После захода солнца проход в море заперт… До крепости осталось несколько кабельтовых. Со стороны форта грохнул сигнальный выстрел. Здесь не шутят. Абдул-бей знает: упрямиться бесполезно, да и не нужно, приказывает бросить якорь.

К пароходу подошел катер. Патруль в синих шинелях во главе с лейтенантом, таможенные чиновники, поднялись на борт. Сухая французская речь. Официальный вид. На палубе показался генерал Слащов. Увидев генерала и русских солдат, лейтенант откозырял, безоговорочно дал добро на выход, увел с собой и таможенников, и патруль. Какой может быть досмотр у целого армейского корпуса? Французский лейтенант не вправе задавать русскому генерал-лейтенанту, сподвижнику барона Врангеля, вопросы о пути следования: может, задуман очередной десант к крымским берегам?.. На борту — укрытые брезентом пушки… И конечно же вышли ночью неспроста. Необходимая предосторожность.

Оказавшись в крепости, лейтенант для порядка доложил обо всем по телефону своему начальству в Константинополь. Вот тут-то и началось. Французское командование оккупационных войск запросило штаб Врангеля. Там растерялись. Куда это подался Слащов? В Болгарию? В Югославию? Удрать задумал, отделиться! В прошлом году самый надежный генерал Кутепов и тот намеревался удрать на службу к принцу Александру, и это в самое трудное время…

Не мог же Врангель поверить тому, будто Слащов со всем своим корпусом снялся с Лемноса, проследовал на виду всего Константинополя через Босфор для того, чтобы отправиться в совдепию… Абсурд!..

Но беглеца следовало вернуть. В противном случае авторитет барона упадет до самой последней черты. Время еще не было потеряно. В распоряжении барона находился миноносец «Отважный» с экипажем в несколько сот вооруженных офицеров. То были его бывшие бодигары, люди преданные, своего рода гвардия, в отряд влились также подразделения, специально сформированные из немцев-колонистов. Возглавлял отряд полковник фон Цицендорф.

Когда «Решид-паша» миновал маяки на краю Босфора, занималось мутное утро. Судя по серой полосе на востоке и белым гребешкам на волнах, надвигался шторм. Море сделалось черно-синим, тяжелым. Ветер посвежел. Капитан Абдул-бей дал команду «больше ход». Мертвящее оцепенение прошло. Пароход выбрался из территориальных вод Турции.