Уолтер Нил - Жизнь Амброза Бирса (главы из книги)

Я не сомневаюсь, что если бы Бирс после моей смерти писал мою биографию, он без колебаний высказал бы всё, что знает обо мне, точно так же, как я сейчас выскажу всё о нём – всё, что думаю об этом человеке и о его сочинениях.

Один мой коллега предложил, чтобы я написал биографию Бирса, но чтобы её издали через несколько лет после моей смерти, когда все, кто его знал, будут мертвы. Что ж, из кровных родственников Бирса сейчас жива только его дочь Хелен, которая, кажется, редко видела своего отца. Она посещала его несколько раз лет за пятнадцать-двадцать до его смерти. У Бирса не осталось и настолько близких друзей, чтобы я считался с их мнением. Никто из них не снизойдёт до слёз. Я единственный близкий друг, который ещё жив.

Посмертное издание не решит вопрос, с которым я столкнулся: должен ли друг, даже с разрешения друга, раскрывать всё, что он узнал после близкого общения? Отложенное издание не может решить этический вопрос. Я не из тех людей, что уклоняются от вопросов. Мой ответ заключается в выходе этой книги. Никто другой не смог бы написать её. Ни один из его друзей, живых или мёртвых, не был так близко связан с этим гением, как я.

II

Представляя в этой книге мысли и высказывания Бирса, я использовал три метода. Первый – прямая цитата в кавычках. Второй – выражение его мысли словами, похожими на его слова, но не настолько точно, чтобы нужны были кавычки. Третий – кавычки, используемые, в основном, для удобства читателей там, где по контексту понятно, что я цитирую по памяти и не использую точные слова Бирса. Я доволен тем, что в любом случае я передаю дух диалогов, а во многих случаях – точные слова Бирса. В некоторой степени, стиль Бирса повлиял на мой, как и на стиль других писателей. Хотя мой стиль был и так хорошо развит ещё до того, как я прочитал хотя бы строчку Бирса. В своё время я написал сотни тысяч слов и сейчас пишу несколько часов в день, таково моё призвание.

III

Что касается моего обращения с мёртвыми, я буду с ними не более милостив, чем с живыми. В связи с этим прибавлю, что я придерживаюсь взглядов, выраженных Бирсом в предисловии к четвёртому тому собрания сочинений («Облики праха»). Привожу цитату:

«Мотивы, по которым я писал и теперь издаю эти сатирические стихи, не нуждаются в защите или оправдании. Исключение составили стихи с упоминаниями тех, кто уже скончался. Тому, кому важен только читательский интерес, может показаться, что стихи неправильно выброшены из собрания. Если эти куски, точнее значительная часть моей работы, представляют самостоятельный интерес, их нельзя замалчивать. Поэтому я решил сохранить их. Единственный вопрос – кто и когда их издаст. Кто-то, конечно же, найдёт их и выпустит в свет. Я не имею отношения к смерти человека, что не мешает мне искренне сожалеть о его уходе. Всё же я не согласен с тем, что это должно влиять на мою литературную судьбу. Сатирик может не признавать замечательную доктрину, что, осуждая грех, нужно прощать грешника. Если при этом он позволит в своей работе затрагивать эту тему, его ждут определённые трудности».

Кроме того, я считаю, что если человек мёртв, то он мёртв, и через год после смерти он так же мёртв, как Тутмос. Я думаю, что человек, который умер недавно, защищён от критики не больше, чем любой житель Пальмиры. Когда я боролся с искусством письма, один из моих старых учителей обычно писал на моей грифельной доске «Nihil de mortuis nisi bonum [13] О мёртвых или хорошо, или ничего (лат.). », чтобы я переписывал. Но у меня были сомнения. Мой детский ум запомнил апофегму учительницы из воскресной школы: «Если человек жил с честью, то никакие слова не обесчестят его после смерти». Думаю, что она была права, когда таким образом перефразировала капитана Стэндиша [14] Майлз Стэндиш (1584-1656) – один из основателей Плимутской колонии – второй английской колонии в Северной Америке. .

IV

В 1866 году, после увольнения из армии Союза Бирс приехал в Калифорнию. 25 декабря 1871 года он женился и вскоре, в 1872 году поехал в свадебное путешествие по Европе. Лондон, казалось, предоставил необыкновенные возможности для литературной карьеры. Он пребывал там до 1877 года, затем вернулся в США – ненадолго, но остался здесь. В Калифорнии в 1877-1884 годах он сотрудничал с «Оверлэнд Мансли», редактировал «Аргонавт» и «Васп» и много лет писал ежедневную или еженедельную колонку под названием «Болтовня» для «Сан-Франциско Экзэминер». Он был горным инженером, пробирщиком, старателем и занимался этим время от времени в Калифорнии, Колорадо и много где ещё. Несколько лет он работал пробирщиком на монетном дворе в Сан-Франциско. Как горный инженер и старатель он видел многие этапы жизни Запада. Кажется, после того, как он записался в армию Союза, не было периода, когда бы он не общался с людьми, которые занимали видные места в литературе и других видах искусства. Например, в Калифорнии и Дакоте это были Сэмюэл Л. Клеменс, Брет Гарт, Артур Макюэн и Хоакин Миллер [15] Марк Твен (настоящее имя Сэмюэл Лэнгхорн Клеменс; 1835-1910) – американский писатель, журналист, общественный деятель. Фрэнсис Брет Гарт (1836-1902) – американский писатель. Артур Макюэн (1851-1907) – американский журналист. Хоакин Миллер (настоящее имя Цинциннат Хайнер Миллер; 1837-1913) – американский поэт. .

Но в этой книге я не буду касаться ни того периода жизни Бирса, когда он был горным инженером, пробирщиком и старателем, ни знакомств, которые он тогда вёл. Я попытаюсь раскрыть этого человека в пору его зрелости и буду использовать события и происшествия, которые оставили свой след на его характере и его достижениях, которые показывают того человека, каким он стал со временем. Если поступить иначе и рассказать о его жизни год за годом, это было бы интересно, но тогда пришлось бы расширять биографию до двух или более томов. Каждый день, который прожил Бирс, представляет общественный интерес. И самый большой интерес – в его устных и письменных замечаниях о человеческой круговерти. Он всегда находился в гуще событий, его взгляд был незамутнённым, а язык и перо – острыми. Ограниченный объём и желание представить предмет этой книги в одном томе заставляет меня пропустить многое из того, что относится к этому человеку и его работе.

V

Чтобы охватить Бирса как человека, его художественный метод, трудности, которые возникали в его работе, мне кажется желательным рассказать о культурном положении той эпохи. Не только так, как видел её он сам, поскольку его суждения кто-то может посчитать неубедительными, но и так, как видели её компетентные обозреватели, с которыми он был связан. Поэтому я много цитирую таких выдающихся критиков, как Персивал Поллард, Герман Шеффер [16] Джозеф Персивал Поллард (1869-1911) – американский писатель и литературный критик. Герман Джордж Шеффер (1878-1927) – немецкий и американский писатель и переводчик. Оба были друзьями Бирса, см. главы XVII-XX. и другие. Любая биография Бирса обязательно должна быть книгой о современных нравах, об общем состоянии культуры (не только американской), о его геракловых усилиях очистить авгиевы конюшни американской литературы потоком динамичной критики. Неоспоримо, что в этом он значительно преуспел. Он был пионером и прокладывал путь для тех, кто потом смело шёл по его тропе. Он был создателем мужественной критики. Многие прекрасные явления нашей литературы существуют благодаря его влиянию. Он родоначальник американской критики, он дал заряд американской литературе, которого хватит на века. Эта биография – не просто жизнь Амброза Бирса, это обзор борьбы против ложных норм эпохи.