Роберт Джобсон - Уильям и Кейт. Love story

Когда Сент-Джеймсский дворец помпезно объявлял о «превосходных результатах» принца Уильяма (В по истории искусств, А по географии и скромная С по биологии), Кейт открывала пригласительное письмо, доставленное по ее домашнему адресу. Зная, что она уже принята в университет, Кейт отправилась во Флоренцию, а Уильям спустя месяц после того, как он отметил восемнадцатилетие, полетел в тропические леса Белиза. Он сменил свои обычные джинсы и футболку на военную форму с тяжелыми ботинками, мок в грязи вместе с солдатами, спал в подвешенном между деревьями гамаке и питался обычным рационом солдат британской армии.

Если Кейт слала домой фотографии, где она снята на фоне достопримечательностей или с новыми знакомыми, «открытки» Уильяма отличались большей экзотикой. В октябре, ноябре и декабре его фотографировали в ходе проведения различных публичных мероприятий. «Прирученные» журналисты из Ассоциации прессы показали, как он шутит с десятилетней Марселой Эрнандес-Риос, помогая преподавать английский в деревне Тортель. Обошли весь свет и фотографии Уильяма, несущего на своих широких плечах шестилетнего Алехандро Эредия из детского сада. Были и другие фотографии, на которых он чистил туалет, переносил бревна и вбивал колышки в сухую землю.

Жизнь Кейт была менее обременена тяготами. В это время она переживала юношеские отношения с некоим Гарри. Кроме того, она со столь же романтически настроенными друзьями пристрастилась посещать «Художественный бар» во Флоренции, славящийся своей богемной публикой и коктейлями. Неловкие юнцы и опытные ухажеры наперебой пытались разговорить очаровательную брюнетку с ошеломляющей улыбкой, но она оставалась все такой же недоступной. «Ей удавалось отказывать и при этом давать понять, что ничего плохого в этом нет», — утверждает один из ее поклонников. Другие, однако, были не столь щепетильными в вопросе чувств. По всей видимости, Гарри как-то задел ее своей бестактностью, и они расстались. Кейт, вероятно, переживала этот разрыв, как переживают молодые люди, впервые ощутившие горечь расставания.

Вечера она проводила в «Художественном баре» или в других подобных оживленных заведениях. В отличие от других студентов, которые не знали меры в своем веселье, Кейт всегда ограничивалась несколькими бокалами вина, что говорит о ее умении контролировать себя и высоких моральных принципах.

Некоторые ее знакомые даже экспериментировали с наркотиками, но Кейт никогда не принимала участия в таких развлечениях, хотя и не осуждала их, не читала нотаций и не высмеивала. Напротив, ей удавалось очаровать каждого, кто встречался на ее пути. Один ее знакомый того времени вспоминает: «Кейт нравилась итальянским барменам. А заодно бесплатная выпивка доставалась и всем ее подружкам. Они были очарованы ее красотой и английскими манерами». Но о большей близости им оставалось лишь мечтать. Своим итальянским ухажерам Кейт не давала ни малейшего намека на возможное развитие отношений. Возможно, она ожидала чего-то более основательного и душевного, чего не могли ей дать эти дежурные Ромео. Какова бы ни была причина такого поведения, но оно было характерным для Кейт в те дни, когда их встреча с Уильямом неминуемо приближалась, хотя они еще об этом и не догадывались.

Предполагалось, что Уильям последует примеру отца и поступит в кембриджский Тринити-колледж. Чарльз принял это решение по настоянию целого комитета советчиков, но Уильяму была предоставлена большая свобода. И он ухватился за нее обеими руками. Ему не хотелось следовать проторенными дорогами, и потому он отказался от Кембриджа с Оксфордом. Он порвал с традициями и поступил в Сент-Эндрюсский университет — древнее и достаточно респектабельное учебное заведение, но никогда ранее не бывшее местом, где образование получал будущий король.

Соблюдая внешние формальности, он, конечно, рассмотрел и другие варианты, но остановил свой выбор на небольшом прибрежном городе, в котором, как он надеялся, ему будет предоставлено больше самостоятельности, чем в любом южном университете. В то же время Кейт Миддлтон с нетерпением ожидала новостей о своем удачном поступлении. Так же как и Уильям, она твердо решила следовать по своему собственному пути, и путь этот привел ее к встрече с принцем, о котором она мечтала.

Никакого особого значения этой поездке не придавали. Это были обычные семейные выходные, проведенные на лыжном курорте. Со дня смерти матери принцев Уильяма и Гарри прошло всего семь месяцев, и им особенно нужно было побыть рядом с отцом. Сведения о том, что три принца собираются посетить горы Британской Колумбии в Канаде и провести там четыре дня, проникли в прессу еще до того, как они отправились в путь.

Никто, в том числе и ближайшие советники принца Чарльза, не говоря уже о беспрестанно осаждавших их журналистах (в том числе и меня), не знал, как публика будет воспринимать эту троицу в дальнейшем. Чарльзу еще предстояло выслушать множество обвинений и порицаний от тех, кто прямо или намеками заявлял о его причастности к гибели принцессы Дианы.

Тем временем само упоминание его несчастных сыновей всегда встречалось с большим энтузиазмом, и публика считала своим долгом выражать свою признательность и скорбеть вместе с ними. В месяцы, последующие за гибелью их матери, принцы Уильям и Гарри были освобождены от слишком пристального внимания общественности. Невозможно было забыть их выдержку в день похорон в Вестминстерском аббатстве 6 сентября 1997 года, а также во время публичного поминовения, когда они постоянно находились рядом с плачущими посетителями и видели, как к дому Дианы в западном Лондоне, у Кенсингтонского дворца, тысячи незнакомых людей несут цветы. Уильям особенно стойко воспринимал все неизбежные трудности. По сравнению со своим братом Гарри, которому не исполнилось и тринадцати лет и который казался слишком хрупким, Уильям выглядел взрослым и очень самостоятельным. Легко было забыть о том, что на момент смерти матери он, по существу, тоже был мальчишкой. Теперь, когда до его шестнадцатого дня рождения оставалось еще три месяца, его возраст выдавала только подростковая стеснительность, с какой он неумело держался и краснел перед объективами камер.

Когда 24 марта 1998 года принц Уэльский с детьми приземлился в аэропорту Ванкувера, он не ожидал пышной встречи и не собирался долго общаться с журналистами. Возможно, он планировал ограничиться лишь краткой речью и бросить вечно голодным хищникам от прессы небольшую подачку в виде пары интервью. В конце концов, это была семейная поездка на отдых. Но как только они ступили на канадскую землю, так сразу стало ясно — одними интервью здесь не отделаться. Они неожиданно столкнулись с феноменом, который получил название «Вилли-мания».