Жорес Медведев - Никита Хрущев

По всем расчетам урожай 1963 года не мог обеспечить страну продовольствием до нового урожая в 1964 году в условиях свободной продажи. Следовало опять вводить карточную систему, нормирование продовольствия, отмененное после войны в 1947 году.

Для Хрущева это стало большой личной катастрофой. Было очевидно, что голод в южных районах страны вызовет сильное недовольство и дальнейший кризис сельского хозяйства, который нельзя будет быстро преодолеть. Предотвратить это могли только грандиозные закупки зерна и продовольствия за границей, но в СССР не имелось для этого достаточных запасов твердой валюты. Хрущев принял смелое решение – использовать для покупки зерна не только имеющиеся небольшие резервы валюты, но и золотой запас страны. На лондонский золотой рынок были отправлены многочисленные слитки золота, первая партия была в 500 тонн. Торговые делегации стали скупать зерно во многих странах, в основном в Канаде, в Австралии, в Европе, немного – в США. Всего было, по-видимому, закуплено около 12–15 миллионов тонн и это, вместе с закупками другого продовольствия, помогло избежать голода, хотя снабжение населения продуктами было, конечно, хуже, чем в 1962 году.

Продовольственная катастрофа 1963 года, вызвавшая впервые в истории СССР и России столь значительные закупки зерна за границей, не была, однако, результатом только засухи, а следствием многих причин, накапливавшихся с 1959 года. Когда в 1959 году выяснилось, что сельское хозяйство СССР не выполнило слишком завышенных требований нового семилетнего плана, то, как это часто бывает, обвинения легли на колхозы и на колхозников. Одно из них состояло в том, что колхозники слишком мало работают в колхозах и слишком много времени уделяют своему личному приусадебному хозяйству. Кроме того, повышенные обязательства по сдаче мяса государству толкали многих администраторов на принудительные закупки коров и другого скота у колхозников, хотя это полностью противоречило политике сентябрьского пленума ЦК в 1953 году. Лишь за один 1953 год колхозы и совхозы закупили у колхозников и рабочих совхозов более 3 млн коров, а в 1960 году поголовье скота в личном пользовании людей уменьшилось еще на 2,5 млн голов. Общее количество коров в личном пользовании в 1960 году стало меньше уровня 1953 года. В 1961 и 1962 годах Хрущев продолжал эту политику давления на личные хозяйства колхозников и рабочих совхозов, стараясь экономическим принуждением заставить их интенсивнее работать в колхозах, быть более зависимыми от колхозного производства. На 1 января 1963 года в личном пользовании колхозников было только около 10 миллионов коров [46] вместо 22 миллионов в 1958 году. Значительно уменьшилось и количество свиней, овец, коз и разной птицы. В то же время принудительно закупаемый у колхозников скот не был достаточно обеспечен кормами на колхозных фермах. На Украине, например, при увеличении количества скота на колхозных фермах в 1959–1962 годах на 43 % количество кормов увеличилось только на 1 % [47] . Поэтому в целом ни производство мяса, ни производство молока не росли пропорционально увеличению поголовья «общественного» скота, а практически не менялись или даже снижались. Но из-за дополнительных 10 миллионов необеспеченных кормами коров (раньше колхозники их все же кормили без помощи государства) резко возросли потребности колхозов в кормовом зерне и уменьшилось количество зерна, проданного государству. Колхозы могли бы постепенно увеличивать поголовье скота пропорционально росту кормовой базы, но не за счет конфискации коров у колхозников. Обещания, что их будут снабжать молоком, маслом и мясом из колхозных фондов, не выполнялись, тем более что даже снабжение городов молоком и мясом ухудшилось и из-за недостатка кормов надои в среднем на одну корову снизились по стране по сравнению с 1958 годом.

Одновременно ограничивалось пригородное животноводство, которое раньше поощрялось. Хрущев, объявивший в 1953 году, что и горожане, и жители небольших поселков могут заводить скот, в 1959 году внес на рассмотрение Верховного Совета специальный указ о запрещении горожанам держать скот в своих хозяйствах. Указ этот был принят, и в народе его прозвали в народе «скотским». Он был принят главным образом из-за того, что государство не могло, как раньше, продавать корма для личного скота, их не хватало и для колхозов. Поэтому некоторые жители пригородных районов стали скупать на корм животным печеный хлеб. Продажа и скармливание печеного хлеба скоту были объявлены преступлением, за которое наказывали лишением свободы. Все эти меры вызвали недовольство населения и особенно крестьян, и отнюдь не привели к повышению производительности труда. Зато резко снизилось производство продовольствия в частном секторе, и это поставило в зависимость от централизованного государственного и общественного снабжения несколько десятков миллионов крестьянских семей.

В 1959 году были предприняты и другие меры по ограничению производства на приусадебных хозяйствах – повторение ошибок Сталина. В 1959–1962 годах на приусадебных участках колхозников и рабочих совхозов даже посевы картофеля уменьшились на 1,5 миллиона гектаров. Резко уменьшились и посевы кормовых культур – следствие мер по ограничению индивидуального животноводства. Поэтому продажа продовольствия на колхозных рынках (свободная торговля) в 1959–1962 годах заметно снизилась, а цены возросли. В печати началась большая кампания против личных хозяйств, их объявили пережитком капитализма и частного землевладения. Колхозников, продававших свои продукты на рынках, в печати стали открыто называть спекулянтами. В то же время личные подсобные хозяйства и в 1962 году имели в общем балансе продовольствия в стране очень большое значение. По подсчетам экономистов, в конце 50-х годов около 80 % продуктов, производимых в личных хозяйствах, потребляла крестьянская семья, и только 20 % продавали на рынке. И эти 20 % составляли не менее 50 % свежих овощей и 30 % свежих фруктов, продаваемых в городах. Нелепая политика принудительного сокращения этого сектора привела к тому, что в 1963 году от государственных заготовок кормов зависело на 10–12 миллионов коров (не считая другого скота) больше, чем в 1958 году; кроме того, от них зависело не только увеличившееся население городов и рабочих поселков, но и не менее 30–40 миллионов крестьян, собственная инициатива которых была искусственно снижена. При таком положении даже перевыполнения планов производства зерна и другой сельскохозяйственной продукции не хватило бы, чтобы наладить снабжение населения страны и обеспечение животноводческих ферм кормами. Любые, даже незначительные, сокращения планового производства из-за природных явлений тем более вели к катастрофе.