Леонид Шебаршин - КГБ шутит... Афоризмы от начальника советской разведки

Если в жизни прошлой не происходило ничего необычного, не объяснимого простыми обстоятельствами, то существование в мире теней приучило Генерала не удивляться ничему тому, что человеку непосвященному могло бы показаться сверхъестественным. Джаганатхан жил в памяти, следовательно, он жил, а то, что он давно уже умер (Генерал достоверно знал это в земном мире), оказывалось несущественным.

— Hello, Doctor! My dear, dear friend! How are you? Ages since I saw you.

Генерал непроизвольно переключился на английский: во сне он с легкостью говорил на четырех языках, но каннара — родной язык Джаганатхана — был для него совершенно чужим. Старик хотел сразу же спросить индийца о Юре, но что-то его сдержало. Пожалуй, он не был вполне уверен, что действительно видит Джаганатхана, а выдать Юру чужому было нельзя.

«Все прошло, — шепнул тихий голос, — можно говорить обо всем, тебе все кажется, и никто не угрожает тебе и твоим друзьям». В той, настоящей жизни Генерал был приучен не верить тихим убедительным голосам, они обезоруживали перед лицом опасности. Сознавая отчасти, что действительно настоящая жизнь прошла, Старик, однако, не мог расстаться с привычной осмотрительностью. Доктор Джаганатхан сомнений не вызывал, но надо было все же убедиться в его реальности.

(Генерала и Джаганатхана связывало многое. Беспощадная и не верящая ни в Бога, ни в черта Служба, душу которой продал Генерал еще в очень молодые годы, вовлекла Джаганатхана в свои дела и не отпустила его до самой смерти.)

Индиец спокойно и приветливо улыбался: «Dear friend! You cannot imagine how happy I am to see you alive and kicking!»

Генерал как-то внутренне всхлипнул, с трудом подавив порыв подняться и обнять своего незабвенного дорогого друга. Он испугался, что объятие пройдет сквозь пустоту и Джаганатхан исчезнет. Рисковать Старик не мог, ему надо было узнать, с чем уходил индиец из нашего мира, какие обиды унес с собой, не было ли скрытого укора в его словах — «живым и здоровым».

Укорять было за что. Давным-давно, в многоцветной земной жизни, доктор Джаганатхан был талантливым, на грани гениальности, ученым-микробиологом. Он был настолько талантлив, что получил в Соединенных Штатах Америки собственную лабораторию, где увлеченно работал над средствами противодействия бактериологическому оружию. Особенность этой отрасли науки, к несчастью, заключается в том, что средства действия и противодействия отделяет почти неуловимая грань, одно с легкостью переходит в другое. Доктор верил в торжество добра и всеобщей справедливости, ему не очень нравились Штаты. Когда-то в юности он увлекался социалистическими учениями и твердо про себя уверовал, что воплотился социализм в единственной стране — Советском Союзе. Джаганатхан время от времени бывал в Индии, и в один из приездов уважаемый родственник познакомил его с русским. Русского звали Юра, он работал в торгпредстве и был очарован Индией. Если бы каждый советский человек был подобен Юре, то социализм, вне всякого сомнения, был бы построен. Знакомство убедило индийца, что он имеет дело с обычным гражданином идеального государства. Юра был умен, тактичен, остроумен, чуток и неподдельно добр. («Вот уж кто отдал бы ближнему последнюю рубашку» — эта завистливая мысль не раз мелькала у Генерала еще в те времена, когда оба они были молоды, очень дружны и принадлежали только земному миру.)

Скоро, очень скоро Джаганатхан рассказал своему новому другу о секретной лаборатории в далеких Соединенных Штатах, поделился сомнениями и страхами, даже совета попросил: не бросить ли эту сытую и чуждую жизнь, не возвратиться ли в Индию?

Судя по отчетам, которые направлял в Центр Юра (подполковник КГБ Юрий Васильевич Н., оперативный псевдоним — Луков), обращение Джаганатхана, говоря иным языком, вербовка на советский флаг прошла без затруднений, хотя вербовочная беседа продолжалась почти шесть часов и ее краткое изложение, полученное в Центре почтой, занимало около 20 страниц. Центр мудро решил не устанавливать контакта с «Директором» (так для конспирации был обозначен Джаганатхан) в Штатах, дабы не рисковать особо ценным источником. То, что «Директор» заслуживал столь почетного наименования, он доказал несколькими научными отчетами о своей официальной работе и даже образцами лабораторной продукции, с некоторым риском вывезенными из США. Вот тут бы и заключить: «and they lived happily ever after».

«Директор» навещал родственников в Индии, встречался с Юрой, передавал информацию, которой по меркам холодной войны не было цены.

В Службе работали интеллигентные люди, полиглоты, ловцы человеков. Традиция жесткого и по необходимости упрощенного, «смершевского» подхода к реальности уходила в прошлое. Его пережитки сохранялись в языке. Юра и Генерал, который волею судеб и едва ли по заслугам стал его начальником, частенько посмеивались, особенно если дела шли хорошо: «Жадность фраера сгубила».

Бактериологическая лаборатория в индийском городе Пуна, близ Бомбея, издавна интересовала Службу. Нелегкая толкнула «Директора2 рассказать о своем родственнике, работающем там. И вновь очень скоро этот родственник, получивший псевдоним «Зам» и классификацию «подысточник», начал давать такую информацию, от которой потекли слюнки у руководства Управления Т (Научно-технической разведки) в Москве.

Дивны дела твои, Господи! Дивны твои оперативные замыслы! Дивны пути, которыми Ты их воплощаешь! (Генерал никак не мог решить, надо ли к Богу обращаться на вы или на ты, и подумал, что ты звучит как-то уместнее.)

Короче. Индийская контрразведка старинной английской выучки давно поместила «Зама» под колпак. Арестовали его по обвинению в работе на ЦРУ, ибо какой-то дурак из резидентуры ЦРУ в Бомбее встречался с ним почти открыто, уповая на беспечность «туземцев». «Зам» продавал информацию американцу и бескорыстно делился ею с «Директором». Будучи схвачен, «Зам» не нашел ничего лучшего, как отрицать свою связь с американцем, но инициативно назвал «Директора», тайного друга Советского Союза, которому он бескорыстно помогал. Вся история выплеснулась на газетные страницы, имя «Директора» не упоминалось, но все было вопросом времени, и ему пришлось исчезнуть. С помощью, разумеется, Службы. Был Джаганатхан — и его не стало, куда-то он уехал из Бомбея, кажется в Абу-Даби, и след его затерялся в песках времен.

Генерал и Юра были прямо причастны к исчезновению «талантливого индийского ученого, живущего в США», именно они это исчезновение организовали. Джаганатхан начал свои скитания по миру, Генерала унесло в исламский Иран, а Юру — в Европу. Узел рукой Божьей затянулся и ею же был развязан. Умер Джаганатхан вдали от родной Андхра-Прадеш, Юра умер в родной Москве, а Генерала судьба несла в самые верха Службы, он оставался единым хранителем памяти своих друзей, ибо встречался тайно с «Директором», дружил с Юрой и любил их обоих.