Ивлин Во - Насмешник

Это сооружение спроектировано так, чтобы полностью соответствовать своему назначению, то есть отправлению обряда, и для тех, кто видит его изнутри. Потолок из традиционных травяных циновок, опирающийся на решетку из тонких балок, которые покрыты орнаментом в виде уголков, выполненным минеральными красками, скрывает грубый материал крыши и открытые параболические бетонные арки свода.

В настоящий момент самые значимые резные изображения украшают вход и сцены Крестного пути. Дверь, как в здании миссии, отделана панелями с фигурами и сценами из Ветхого и Нового Заветов, призванных проиллюстрировать религиозные догматы. Выбирает темы всегда отец Грёбер. Сцены Крестного пути, висящие на скобах на стене, обновлены со времени моего последнего приезда. Это самые грандиозные и удачные работы, выполненные в Сериме.

Назначение их, как всего остального, сугубо обрядовое. При взгляде на них мне припомнились такие же сцены в столь превозносимой капелле в Вансе, стену которой Матисс покрыл каракулями, подавляющими религиозное чувство вместо того, чтобы возбуждать его.

В мастерской стоит почти законченная крестная перегородка — четыре высоких столба из цельных древесных стволов, сверху донизу покрытых резными фигурами, и две одинаково тщательно обработанные поперечины, на которых будет висеть фигура Распятого. Алтарные скамеечки тоже вырезаны из цельных деревянных колод. Очень скоро в Сериме будет одна из самых красивых и оригинальных церквей современного мира.

Такова цель строителя: построить церковь, а не создать школу искусств. Скульпторы были взращены, чтобы украсить церковь, а не наоборот, как бывает, когда строят церковь, чтобы скульпторам было, где показать свое мастерство.

Что произойдет, когда отца Грёбера больше здесь не будет, кто станет наставлять их? Они намного моложе его. Их мастерство останется при них, притягательное для коллекционеров и музейщиков, которые станут эксплуатировать их. Как долго их творческое воображение сможет сохранять свою оригинальность и не поддаться европейскому и американскому влиянию? Те увлеченные подмастерья, которых я видел сегодня, обнаружат, что можно прилагать меньше усилий, а зарабатывать больше. Не затрачивая особого труда, имитировать произведения экспрессионистов или абстракционистов. Что-то подобное, насколько могу судить, происходит в некоторых областях бельгийского Конго. Мы видим, как меньше чем за жизнь одного поколения масса столь обещающих начинаний полностью вырождалась — тому пример, мультфильмы Уолта Диснея. Было бы чересчур смело думать, что в Сериме заложена традиция. Но сказанное вовсе» не умаляет нынешнего достижения. Вина современного глаза в том, что он вечно таращится, глядя вперед, современного сознания — что его интересуют лишь «влияния» и «направления» вместо того, чтобы с благодарностью принимать реальные дары прошлого и настоящего. Художник не имеет никакого отношения к будущему. Заслуга отца Грёбера в том, что он пытался заставить африканцев делать то, что никто, кроме них, не смог бы сделать и чего ни один африканец в этом огромном краю никогда не делал прежде, — оставить после себя церковь, где они и их потомки могли бы молиться Богу, к которой они относились бы с любовью, гордостью и благоговением, с какими мы в Европе относимся к нашим средневековым храмам.

Улыбчивые монахини уговаривали нас остаться на ланч, но моих спутников ждали дела в Солсбери. Вскоре мы снова были на прямом пустынном главном шоссе. Сделали короткую остановку у ресторана в маленьком городке, и дальше в путь, через равнину, и до наступления темноты прибыли на ферму, на которой я гостил.

20 марта. Перемены, произошедшие в городе, значительней, чем кажется на первый взгляд. Улицы, о чем мне часто напоминают его жители, специально задуманы такими широкими, чтобы на них могла развернуться упряжка быков. В прошлом году «транспортной проблемы» не существовало. В этом повсюду появились счетчики стоянки, а главный городской торговец бакалеей построил парковку на крыше своего магазина, окружив его спиралью пандуса, отчего здание стало похоже на музей Гугенхейма в Нью-Йорке. Посетители спускаются в магазин на лифте, делают покупки и получают их у ворот, когда съезжают вниз. Есть кинотеатры для автомобилистов. О первых колонистах уже почти ничто не напоминает. Само слово, «колонист» считается теперь оскорбительным и политически тенденциозным.

Я уже высказывался по поводу трудностей, с которыми сталкивается путешественник при такой калейдоскопической быстроте смены смыслов эвфемизмов. В прежние времена колонисты гордились тем, что отличались от своих соплеменников — госслужащих. Теперь они хотят, чтобы их называли просто родезийцами, боясь, что их прежнее название вызывает ассоциации с недавней и сегодняшней оккупацией страны. Благодаря старой манипуляции словами белого американца относят к категории европейцев, а чернокожего — к категории «чуждых туземцев». Туземец, безусловно, наиболее почетное название для белого или чернокожего, никогда не употребляется по отношению к белым, оскорбляет оно и некоторых чернокожих. Слова «ниггер» (кроме употребления в дружеском обращении чернокожего к чернокожему) и «кафр» долго считались оскорбительными. Название «банту» антропологи считают неточным. «Африканец» — слишком неопределенно. Мне говорили, что в США можно сказать «негр», но «негритянка» — нельзя. Им нравится, когда их называют «цветными». Но на большей части территории Африки так называют мулатов. В своей жизни я видел «англо-индийца» [240] То есть англичанин, долго живший в Индии, или потомок от смешанного брака англичанина с индианкой. , и до сих пор, описывая семью матери, я пользуюсь этим словом, которое стало означать «евразиец». Жители Гоа по какой-то таинственной причине обижаются, когда их называют гоанцами. Нет конца потоку жантильности, размывающему язык. Что ж, не думаю, что арапы, ниггеры, кафры, туземцы, банту или африканцы прочтут этот дневник. Кто-то из белых — возможно, так что приношу извинения за то, что называю некоторых из них «колонистами», но ума не приложу, как еще, не прибегая к парафразу, назвать тех славных розоволицых людей, которые прибыли в эти края, чтобы колонизировать их.

Собственно говоря, тех, кто первым захватил эту землю семьдесят лет назад, или их потомков осталось очень мало. Они чрезвычайно горды этим и, как родовой герб, вывешивают у себя в домах свидетельства, удостоверяющие сей факт. Не все «пионеры» были шпаной. Миссионерское семя дало немало выдающихся личностей среди современных граждан. Но иммигранты, которые после 1945 года хлынули в страну, изменили ее характер. Проходящая сейчас выставка иллюстрирует это изменение.