Альф Якобсен - Линкор «Шарнхорст»

В то время Финмарк был границей Европы, выдвинутой на Крайний Север, как бы аванпостом у прямого выхода в безлюдные просторы Ледовитого океана. Однако во время войны и потом стало ясно, что на самом деле этот уединенный район — перекресток, где сталкиваются жизненно важные стратегические и геополитические интересы. Глобальная демаркационная линия, разделившая воюющие стороны, проходила через Баренцево море — от побережья Финмарка на юге до кромки арктического льда на севере, что так наглядно подтвердила история «Шарнхорста». Для меня делом первостепенной важности стал поиск затопленного корабля, символизировавшего силы, под влиянием которых прошло мое детство на берегах Ледовитого океана. Я жадно искал ответы на загадочные вопросы, связанные с гибелью этого гордого корабля. Почему он затонул, хотя и считался непотопляемым? Почему сбросил скорость, когда почти ушел от преследования, которое Фрейзер уже приказал прекратить? Что было причиной последних взрывов, заставившихся вздыбиться и содрогнуться море? Что происходило с почти двумя тысячами людей, утонувших вместе с линкором?

Были и другие вопросы, не находившие ответа. Откуда англичане получили предупреждающие сигналы, благодаря которым им удалось создать идеальную ловушку? Может быть, от смелых норвежских радистов, которые, рискуя жизнью, вели наблюдение за немецкими военно-морскими базами? А может быть, правда, что, если верить официальным английским историкам, эти тайные агенты не имели никакого отношения к данным событиям? Но если это так, тогда зачем они с самого начала находились в тылу врага, несмотря на огромный риск для них самих и их семей?

Наверное, я все-таки отключился, потому что уже вечером меня разбудили: «Начинается ветер. Тебя зовут на мостик».

Судя по поведению «Рисё», что-то было неладно. Когда я лежал у себя в каюте, волны нежно убаюкивали меня. Теперь же судно рывками бросало из стороны в сторону, так что было трудно удерживать равновесие.

Оператор сонара, находившийся на мостике, не спал уже более суток. Кругом были чашки с остывшими остатками черного кофе и переполненные окурками пепельницы.

Я взглянул на рулоны с записями. «Нашли что-нибудь?» — спросил я на всякий случай, хотя ответ и так был ясен.

«Ничего, кроме канав и газовых расщелин. Дно плоское, как блин, так что спрятать нельзя даже траловую доску, не говоря уж о линкоре».

Мне стало не по себе, когда я начал изучать линии на длинных бумажных полосах. В 300 метрах под килем нашего судна простиралось дно океана, чистое, как танцплощадка, хотя и поцарапанное айсбергами, отступавшими отсюда тысячи лет тому назад. Никогда я не видел такого унылого и безжизненного дна океана, это был просто пустырь.

«Неужели нет никаких признаков затонувшего корабля?» — спросил я.

«Нет».

«И ничего такого, что могло бы находиться вблизи от места морского сражения, — торпед, гильз и прочего?»

«Ни соринки».

«Сколько еще мы можем продолжать поиск?»

«Часа два, если повезет. По прогнозу, скоро будет шторм».

«А что на западе?»

«Посмотри, сам увидишь».

Я посмотрел. Недалеко от нас на западе были видны сотни качающихся огней. Казалось, что мы приближаемся к какому-то городу, вдруг возникшему в море. Это были сигнальные огни международного траулерного флота, который двигался к берегу, ведя поиск косяков трески, совершающей ежегодную миграцию на новые пастбища.

«Они не стали бы ловить рыбу, если бы здесь были останки такого корабля, как тот, что мы ищем. Они бы держались подальше от этого места, это точно».

Море приобрело темно-синий цвет, что не сулило ничего хорошего. Северо-западный ветер дул с неослабевающей силой, под его возрастающим и неумолимым напором скрипела и стонала лебедка сонара. Порывы ветра били по корпусу «Рисё», как паровой молот. Судно на мгновение замирало, а потом, накренившись, тяжело проваливалось вперед.

«Скоро придется поднимать сонар, — сказал оператор. — Кабели сильно натянулись и могут оборваться. И вообще, пора заканчивать».

Мы прочесали район океана площадью более 25 квадратных километров вокруг точки, указанной Фрейзером в его официальном отчете, — и ничего не нашли. Там, где должен был находиться остов стального колосса длиной 230 метров, объекта наших поисков, не было ничего, кроме голого грунта.

Шторм продолжался всю ночь, бросая из стороны в сторону «Рисё», с трудом пробивавшийся к берегу, а я лежал, вцепившись руками в койку. Я испытывал досаду и усталость и был совершенно подавлен. Ведь все было поставлено на то, чтобы сбылась юношеская мечта — найти «Шарнхорст» и распутать, наконец, клубок загадок, связанных с последним линкором Гитлера. И что же я нашел? Абсолютно ничего. Я сделал ставку и проиграл. Стейн Инге и его экипаж, конечно, были ни при чем, просто я был слишком оптимистичен, наивен и неопытен. Я забыл, как огромно Баренцево море на самом деле.

Наверху волны продолжали яростно набрасываться на корпус «Рисё». Шторм был примерно той же силы, что и бушевавший в этом районе 26 декабря 1943 года, — он превратил последний путь «Шарнхорста» в кошмар. Я испытывал грусть и разочарование, но одновременно наступало и странное чувство спокойствия. С любой точки зрения наша экспедиция закончилась провалом; но ведь в конце концов именно благодаря ей я оказался там, куда так долго стремился, — там, где произошло это ужасное сражение. Хоть на шаг, но я все же приблизился к установлению истины. Более того, я выяснил нечто чрезвычайно важное: сообщение адмирала Фрейзера было ошибочным. Сражение произошло совсем не там, где оно должно было происходить, если верить официальным отчетам и картам.

Раньше «Шарнхорст» считали «счастливым» кораблем, морской легендой; кораблем, которому удавалось ускользать от своих противников и даже обманывать их. А когда наступил конец, ведь фактически никто не видел, как затонул корабль, — за исключением молодых матросов, которым пришлось бороться за свои жизни в ледяной, покрытой пленкой нефти арктической воде.

Мы поняли, что теперь уже никто никогда не скажет точно, где именно все случилось. Остова корабля не было там, где он должен был находиться. «Шарнхорст» исчез навсегда.

Наступило утро, на юго-западе мы увидели силуэт мыса Нордкап — нависший над поверхностью моря почерневший, избитый штормами бастион, укрывшийся под рваными, взлохмаченными облаками. Стоявшую перед нами задачу мы решить не смогли, но я не собирался сдаваться. Сказать, что я вообще ничего не нашел, было все-таки нельзя. Я нашел цель и четко знал, что делать дальше. Следовало вернуться к исходной точке, изучить подлинные документы и побеседовать с очевидцами. Только с их помощью я мог реализовать свою мечту.