Рагнар Квам - Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан

На следующий день, рано утром, пока гости Теи Тетуа еще не проснулись, они, не попрощавшись ни с кем, отправились в путь через горы. Ночью они разбили лагерь в одном из ущелий. «Мы не хотели возвращаться в долину Омоа. Нам надоели эти коричневые» {193} 193 På jakt efter paradiset, s. 189. . Поскольку королевская терраса тоже не могла больше служить им местом жительства, они не знали, как быть и что делать.

Голод, однако, заставил Тура и Лив спуститься в деревню. Здесь Вилли Греле пригласил их на солонину. Потом они пошли за советом к Пакеекее и Тиоти, и еще раз звонарь выручил их. Он предложил проводить их на южную оконечность острова, где есть пещера, в которой можно жить, и пообещал время от времени приносить пищу.

Тур и Лив ничего не оставалось, как согласиться на это предложение.

Хейердал попросил сообщить, когда придет шхуна. Теперь он хотел домой. Проект, на который возлагались такие большие надежды, не увенчался удачей. Оказалось, что вернуться к природе невозможно. Он осознал, что не сможет жить так, как жили люди тысячи лет назад. Он понял, что человеку на современной стадии развития цивилизация необходима и сбежать от нее невозможно. Без котелка, подаренного Терииероо, они бы не смогли приготовить пищу. Без мачете ему не удалось бы заострить кол, которым он вскрывал кокосовые орехи. Без лекарств Тераи Лив осталась бы без ног. Кроме того, с опозданием Тур подумал, что если вдруг многие захотят сменить цивилизацию на примитивный образ жизни, то всем места не достанет. Ему и Лив еды хватало вполне, но случались дни, когда они не знали, удастся ли завтра добыть хоть что-нибудь на обед, — к примеру, когда Иоане воровал фрукты на королевской террасе, они по настоящему голодали. Возможно, полинезийцы собирали эти плоды, за которые Тур, как он считал, заплатил, вовсе не потому, что католики хотели выжить белую пару «протестантов» с острова. Могло быть и так, что они приходили сюда с мешками, потому что им самим нечего было есть. Шхуна не приходила, у них кончились запасы муки и риса; ясно, что вовсе не нарывы Лив, а именно недостаток продовольствия заставил Вилли Греле выйти в море на дырявой шлюпке.

Тур представлял себе первобытный рай как место, где нет права собственности, где царит дух коллективизма, а не эгоизма. Но во время пребывания на Фату-Хиве он постепенно стал ощущать себя гостем, который больше не имеет права питаться с чужого стола, — вся пища здесь принадлежала коренным жителям. Молодой человек, мечтавший вернуться к природе, чтобы питаться ее плодами, вдруг понял, что ест чужой хлеб, что он лишний рот в этом раю. Тур, конечно, не ожидал, что на острове, который он считал самым плодородным на всем Тихом океане, возникнет недостаток пищи, но можно ли было обвинять тех, кто имел тысячелетнее право на этот урожай, в том, что они при наступлении голодного времени в первую очередь позаботились о себе? {194} 194 Материалы Дале Белла.

Напугала Тура и санитарно-эпидемическая обстановка на Фату-Хиве. Он думал, что они окажутся на острове, свободном от инфекций {195} 195 Там же. , но в первый же день, едва ступив на эту землю, они увидели людей, гнивших от проказы и опухших от элефантиаза. Даже им с Лив не удалось избежать болезней, и они в любой момент могли снова заболеть фе-фе или слоновой болезнью.

Как второй Робинзон Крузо, сидел Хейердал у пещеры и смотрел в море, в надежде уридеть парус. Продукты, взятые из деревни, закончились. У них оставались пара кокосов, несколько плодов папайи, и, кроме того, было немного моллюсков и крабов, собранных во время отлива. Они не голодали в полном смысле этого слова, но их рацион долгое время оставался однообразным. Особенно хотелось мяса, обоим снился кровавый бифштекс. Неудивительно, что они очень обрадовались, когда появились, наконец, Тиоти и его жена и принесли с собой курицу.

Тур Хейердал всю жизнь смотрел вперед. Он не любил говорить о прошлых событиях, если, конечно, это не касалось научных исследований. Когда люди просили его рассказать о путешествии на «Кон-Тики», он пытался направить разговор в другое русло. Но для Фату-Хивы было сделано исключение: Тур часто вспоминал проведенные там дни. Наверное, это и неудивительно, ведь с Фату-Хивы все и началось — именно там зародились идеи и философия, оказавшая влияние на всю его жизнь.

По рассказам Хейердала о пребывании на Фату-Хиве складывается впечатление, что Лив была единодушна с ним в решении вернуться домой. На деле все выглядело по-другому. Несмотря на все препятствия или «палки в колесах», как говорил Тур {196} 196 Fatuhiva, s. 234. , Лив не хотела прерывать эксперимент, по крайней мере, сейчас. Они собирались, если эксперимент удастся, остаться на Фату-Хиве навсегда, по крайней мере, не меньше, чем на два года. Через год выяснилось, что их план себя не оправдал, и что же? Неужели взять да и сразу бросить все?!

Лив с большой охотой согласилась принять участие в проекте. Она знала, что путешествие потребует от нее изрядного мужества и внутренне была готова к тому, что кое-что может и не получиться. Но ее вера в успех была столь велика, что Лив, преодолев все свои сомнения, твердо сказала «да», полностью отдавшись достижению поставленной цели. И вот теперь Тур хочет домой…

Лив после того, как излечилась на Хива-Оа от болезни, настаивала на возвращении обратно на Фату-Хиву, чтобы Тур, которому было жалко бросить все, не сделав еще одной попытки закрепиться в «раю», понимал: он имеет в ее лице единомышленника. Но удивительное дело: когда на Фату-Хиве у них снова возникли проблемы, сломался Тур, а не Лив.

Тур высоко ценил ее отвагу, она стойко переносила все тяготы и никогда не жаловалась {197} 197 Ibid., s. 233. . Она всегда поддерживала мужа и никогда не винила его в том, что все, что они переживают, следствие его «идиотской выдумки». Она никогда не говорила ему, что хочет домой, наоборот — «Фату-Хива стала ее домом» {198} 198 .

Именно Тур, желавший «сбежать на тысячу лет назад, к настоящей жизни в ее наиболее простой и полной форме», до истечения двухлетнего срока первым выбросил белый флаг. Фату-Хива не стала местом, где он хотел остаться на всю жизнь. Здесь нельзя было создать семью. Они беспрепятственно занимались любовью под тропическим небом, и, судя по всему, Лив могла забеременеть «когда угодно, этим распоряжалась природа» {199} 199 Ibid. .

Впрочем, перспектива забеременеть вовсе не пугала Лив. Поскольку они во всех вопросах положились на природу, она с самого начала учитывала вероятность этого.

«Мать мне говорила, что она не хотела так легко сдаваться, как это сделал отец, — сообщил автору этой книги Тур Хейердал-младший, старший сын Лив. — Она хотела остаться на Фату-Хиве, даже если бы забеременела. Но отец на это никогда бы не согласился. Принять роды в джунглях ему казалось невозможным, при мысли об этом он впадал в панику. Хотя он был биологом, в этом вопросе он плохо разбирался. Мать в целом была более сильной личностью, чем отец, и отличалась более холодным умом. Она доказывала, что если женщины-туземки сотни лет рожали своих детей на острове, то и она это сможет сделать».