Иван Киреевский - Том 3. Письма и дневники

Приписка М. П. Погодина

Целую ручки у Авдотьи Петровны, нашей доброй, любезной, дорогой. Что за Киев, прелесть, а погода — кара Божья. Ныне выезжаем. А у меня есть огромный мраморный отломок из Десятинской церкви и первая монета русского времени отца Донского. Кланяемся.

М. П.

Приписка Е. В. Погодиной

Почтенная и дорогая Авдотья Петровна, дней через пять, если Бог даст, надеемся мы быть в Белеве, увидим всех ваших, тут наговоримся мы о Вас и направим путь наш в Москву. Здоровье мое ежедневно поправляется все более и более, надеюсь, что в Москве совершенно восстановится. Марье Васильевне мое почтение, маленькую Лилочку целую.

Многоуважающая Вас и преданная Е. Погодина .

Приписка М. А. Максимовича

Из богоспасаемого града Киева в немецкий град Дрезден посылаю душевный поклон мой вам, Авдотья Петровна, Марья Васильевна и Елисавета Алексеевна, желаю удачного там пребывания и желанного возвращения в Москву белокаменную.

Часто вспоминающий о Вас Максимович.

Поклонитесь от меня Армфельду, если повстречается Вам, и вспомните обо мне перед Мадонною.

21 апреля 1837 года

Москва

Христос Воскресе!

Крепко тебя обнимаю и благодарю за твои два письма, которые я получил. Но сам покуда пишу только несколько строчек, почтового ради поспешения, больше буду писать в следующий раз.

Начну с того, что от всей души поздравлю тебя с племянником! [377] Рождение сына у А. С. Хомякова. — A.M. Что ты не говоришь о пользе, которую деревня приносит твоей деятельности, но вот тебе еще новая причина приехать, по данному обещанию, в Москву. Нельзя же тебе не встретить и не приветствовать этого дорогого гостя. Тут должно рушиться и софистическое твое уверение, будто бы все и не видавши можно себе вообразить, ты, конечно, теперь этого не скажешь.

Перед Катериной Михайловной [378] Хомякова. — A.M. мне чрезвычайно совестно. Но я непременно представлюсь ей, как скоро только узнаю, что это возможно будет сделать.

Спасибо тебе за Индрика-зверя . И помогай Бог тебе собрать еще побольше, особливо стихов. Теперь, кажется, именно те минуты, когда должно всеми силами опрокинуться на их собирание, потому что указ о запрещении нищих [379] В 1837 г. было издано постановление, по которому профессиональные нищие приравнивались к бродягам и отправлялись на казенные фабрики или в Сибирь. — A.M. , которому недавно еще было строгое подтверждение, грозится вырвать с корнем эту отрасль преданий, и при мерах, употребляемых теперь против хождения нищих, можно ожидать, что лет через пять уже все будет забыто. А тут десятилетний перерыв уничтожает навеки.

Над песнями я работаю. Несколько студентов доставили мне еще около 300 нумеров, между которыми есть неизвестные мне, а все вообще важны как варианты. Некто Трубников доставил мне свадебный обряд с песнями, прекрасно записанный, из Тамбовской губернии. Это все приобретения весьма хорошие.

Но покуда главное дело справиться с изданием. Вот тебе на суд два предложения с двух разных сторон о напечатании песен безо всяких издержек: Селивановский предлагает в Москве, а Одоевский в Петербурге. Покуда еще не знаю в подробности их условий, но, как скоро приведу в известность, напишу тебе. Оба имеют и выгодные и невыгодные стороны. Селивановский не так надежен и ужасно медленен, зато близко; Одоевский надежен совершенно, но в Петербурге, а я не знаю еще, как скоро его типография может печатать. Но обо всем об этом буду писать аккуратнее, справившись аккуратнее.

Книжный магазин в Москве Смирдин непременно заводит, и говорят, что он непременно должен открыться в мае, но до сих пор еще Смирдин сюда не приезжал, вот его ждут с самого Нового года.

«Оренбургской топографии» [380] Труд П. И. Рачкова (1762 г.). — A.M. до сих пор еще не мог достать. Я закажу ее во всех книжных лавках. А между тем, если она тебе нужна к спеху, то я тебе могу прислать свою, потому что у меня есть полные «Ежемесячные записки».

Пословицы лучше побереги до поры до времени. Потому что я теперь покуда в песнях, а Снегирев в народных праздниках.

Тебе кланяется В. А. Никольский. Он поручил тебе сказать, что тебе грешно будет, если ты для своего излечения не съездишь в Петербург. Там проявился какой-то немец, которого имени он не помнит, и этот немец, как ему рассказывали люди самые достоверные, излечивает солитеров совершенно радикально и несомненно, а сверх того и скоро.

Однако пора кончать. Обнимаю тебя. Передай мой усердный поклон Петру Михайловичу и Александру Михайловичу.

Вечно твой Петр Киреевский.

Что касается до песенной прокламации, то я совершенно с тобой согласен.

3 октября 1837 года

Киреевская Слободка

Давно уж я к тебе не писал, и тяжко думать, что ты на меня, может быть, сердишься, но если б ты знал, какую кочующую жизнь я вел почти все это время, то, приняв в соображение свою собственную натуру, почувствовал бы, как безалаберно должно проходить время для человека, от природы неповоротливого, когда судьба его беспрестанно переметывает с места на место, и как трудно при таких обстоятельствах не только быстро вести вперед великое дело песен, но даже и вообще сохранить хоть некоторую алаберность. Дай срок, придет время, и авось либо скоро, когда и я буду человеком порядочным. А покуда не сердись.

Теперь покуда пишу опять несколько строк, и то по делу. Так как у тебя теперь, как говорят, гостят Хомяковы, то я и получил великую надежду, что Катерина Михайловна наконец убедит тебя сдержать давнишнее обещание и вместе с ними приехать в Москву. Авось либо так! Между тем мне нужно посылать к тебе большую сумму денег, и я не знаю, застанет ли она тебя еще в Языково, потому и отправляю сперва это передовое письмо, чтобы тебя предупредить.

Маменька поручила мне доставить тебе деньги 10600 ассигнациями, за которые она благодарит тебя от всей души. Ты дал ей средство сделать доброе дело и выручить из беды человека, хоть и совершенно ей незнакомого, но об котором ее просил покойный Рамих и который бы иначе погиб. Помочь так значительно человеку незнакомому было дело очень отважное, но, по счастью, он оказался человеком честным и, как скоро получил возможность, заплатил. Маменька не хотела тогда сказать об этом нам по чувству деликатности, разумеется, фальшивой, но очень естественной при таком случае, и тем важнее была для нее услуга твоей дружбы. Когда получишь деньги, перешли ее вексель и расписку сюда на мое имя (то есть в Орел, для доставления в Киреевскую Слободку). Крепко тебя обнимаю. На днях, при деньгах, буду писать больше.

Весь и вечно твой Петр Киреевский.