Ким Сен - В водовороте века. Мемуары. Том 2

После смерти матери я стал опекуном двоих братьев, опорой семьи. Но революция не позволила мне держать их под своей опекой и выполнять роль главы семьи. Пришлось оставить горько плачущих братьев в горной деревушке Сяошахэ, где грустно шелестели камышовые заросли. О будущей встрече мы не смогли даже и договориться. И я сделал тяжелые шаги в немилую Северную Маньчжурию.

Вступление японских войск в Аньту стало вопросом времени. Прояпонские помещики уже подготовили даже флаг, чтобы встретить японцев. Армия спасения отечества не могла больше оставаться в Лянцзянкоу. Отряд командира полка Мэна получил приказ отступать в направлении Лоцзыгоу и Ванцина, где местность гористая и степная.

Мы тоже решили покинуть Аньту вместе с Армией спасения отечества в связи с круто изменившейся обстановкой. Это решение было принято на заседании Комитета по работе с солдатами, проходившем в Лянцзянкоу. Общим планом было перемещение опорной базы деятельности в Ванцин, но было решено до определенного времени оставаться в Лоцзыгоу, где сосредоточиваются части отступающей Армии спасения отечества, и вести там работу с китайскими антияпонскими отрядами. Часть командующего Юя тоже эвакуировалась из Аньту в Лоцзыгоу.

Когда мы форсировали подготовку к походу в Северную Маньчжурию, пришел Чхоль Чжу ко мне в Лянцзянкоу.

— Братец, я тоже хочу идти вместе с твоим отрядом. Без тебя больше не могу жить в деревне Туцидянь, — сказал он о цели своего приезда, прежде чем я спросил его об этом.

Мне было понятно желание младшего брата идти вместе с нашим отрядом. Детям восприимчивого возраста было невыносимо проживать день за днем, питаясь только горькой кашей в чужом доме горной деревушки Сяошахэ, где умерла мать.

— А как же быть Ен Чжу, когда и ты уйдешь из Туцидяня? Он, наверно, не сможет вытерпеть одиночества.

— Неудобно же питаться в чужом доме вдвоем. Лучше будет оставить там одного последыша…

Я счел логичными слова Чхоль Чжу, но не мог удовлетворить его просьбу. Младшему брату было уже 16 лет, и он мог бы нести военную службу в отряде, если вручить ему винтовку. Он был рослым и здоровенным не по возрасту, но все-таки он пока еще не созрел для такой службы и мог стать обузой партизанского отряда. Тем более на плечах его лежала еще тяжелая обязанность поднять до надлежащего уровня комсомольскую работу в районе Аньту.

— Я с удовольствием приму твою просьбу, если ты попросишь об этом годика через два-три. Но пока я не могу этого сделать. Потерпи еще несколько лет, хотя тебе и тяжело в одиночестве. Разверни во всю ширь комсомольскую работу. Поработай хоть батраком в чужом доме или займись сезонным трудом. Подпольная деятельность тоже не менее важна, чем вооруженная борьба, и нельзя ее игнорировать. Занимайся пока комсомольской работой и, когда настанет пора, иди к нам, в нашу революционную армию.

Я уговаривал брата, чтобы он не настаивал на своем. Потом мы вместе пошли на постоялый двор, что на берегу пруда. В прохладной комнате резало ухо жужжание бумаги, которой оклеена дверь. Я заказал вина и закуски. На столе лежали две тарелки с застывшим соевым творогом тубу и между ними стояла бутылка вина. У брата повлажнели глаза, когда он смотрел на стол. Он знал, что я не пью, и, видимо, уже догадался, что значит стаканчик вина.

— Чхоль Чжу, прости твоего брата. Не могу я удовлетворить твою просьбу. Я тоже хотел бы взять тебя с собой, но я все же должен оставить тебя. У меня просто разрывается сердце на части. Но, к сожалению, нам снова придется вот так расстаться здесь.

Я смог сказать эти слова, только выпив стакан вина. Трезвым я не мог бы вымолвить ни одного такого слова. И не мог сдержать нахлынувших слез. Чтобы не дать ему видеть мои слезы, я вышел на улицу. Он тоже последовал за мной, оставив на столе недопитый стакан.

— Я понимаю тебя, братец! — сказал он, догнав меня и взяв меня за руку…

Вот так я расстался с младшим братом, и больше мы не смогли снова встретиться.

Когда затем вспоминал я ту хмурую осень, печальную до слез, вспоминал это наше расставание у пруда, я раскаивался, что не мог подольше задержать в своих руках руки брата, который молча пожал мне руку и ушел. Поныне думаю, что это была слишком горькая разлука.

Может быть, Чхоль Чжу и не погиб бы так рано, когда ему не было и двадцати лет, если бы я удовлетворил тогда его просьбу. Поистине он был сам огонь, в пламени и сгорел.

Что еще сказать о нем? Ему едва минуло десять лет, как он включился в революционную организацию. Когда мы жили в Фусуне, он работал ответственным за пропагандистскую работу Детского союза Сэнар, а в Сяошахэ — секретарем участкового комсомольского комитета.

После расставания со мной в Лянцзянкоу он воспитывал многочисленных комсомольцев и послал их в КНРА. Добровольно он вел также трудную работу с китайскими антияпонскими отрядами. Вместе с бойцами этих отрядов он участвовал и в налете на городок Дадяньцзы. Говорят, что китайский антияпонский отряд Ду Ишуня, к которому был причастен Чхоль Чжу, храбро воевал против японских карательных войск в Цзяньдао.

Позже Чхоль Чжу, взяв на себя большую ответственность заведующего отделом по работе с антияпонскими отрядами в Аньту, вел работу с китайским антияпонским отрядом Сюй Куйу, находившимся в оленьем лесу Цанцайцуня в Фуяньдуне уезда Яньцзи. Сюй Куйу был капризным и упрямым вожаком, который на словах выступал за антияпонскую войну, но в то же время открыто враждовал с корейскими коммунистами. Правда, в самом начале Сюй тоже поддерживал хорошие отношения с корейцами. Он стал холодно относиться к корейским коммунистам с тех пор, как члены Антияпонского общества женщин села Фуяньдун вернули комсомолку (корейская девушка), которую он задержал, чтобы сделать ее своей наложницей. Эта девушка пошла в китайский антияпонский отряд с агитбригадой для пропагандистской работы и была задержана этим сумасбродом. Любая женщина не могла тогда оставаться в покое, не удовлетворив его требований. Так часто менял он женщин.

Корейцы не могли уже иметь дело с отрядом Сюй Куйу после того, как члены Общества женщин вернули комсомолку, выручив ее из этой беды. Не могли вступить в контакты с этим атаманом даже те, которые раньше имели с ним близкие связи. Он страдал, если уместно тут это слово, любовной горячкой и приказал своим подчиненным подвергать корейцев преследованиям и репрессиям.

Вот в такой-то момент младший брат Чхоль Чжу и посетил отряд Сюй Куйу вместе с Рим Чхун Чху, имевшим диплом врача народной медицины.

— Мы пришли к вам осведомиться о вашем здоровье. Слыхали, что вы чувствуете себя неважно, — вежливо сказал Чхоль Чжу по-китайски.