Сергей Зверев - Звезда в шоке

После этих прогулок мне до сих пор снится сон, иду и выбираю себе дом. Зелень кругом. Зелень — ясно, что к деньгам. Доллары, наверное. Иду себе по этим дачам и ищу дом. А вокруг красота, как Прибалтика. И сон заканчивается, что я так и не выбрал себе дом, или тем, что я дорогу потерял. Ясновидящая мне потом сказала, что это очень хорошо, что я так и не выбрал во сне себе дом.

Практически каждый год мы переезжали с одного дома в другой, с одной квартиры в другую, пока мама не получила от работы двухкомнатную квартиру с лоджией и балконом. Солнечная-солнечная квартира. Нереальная мебель, роскошные ковры, хрусталь. Многое из этого до сих пор стоит у меня. Не знаю даже, сколько все это добро стоит, может, это уже и в музей пора отдать.

Когда мама получила квартиру, я заканчивал школу. Мой основной выпускной после десятого класса был сложным в подготовке, потому что я очень долго не мог найти себе костюм. Гардеробчик у меня был в порядке, но хотелось костюм, который был бы только для выпускного. Очень специальный, ведь выпускной бывает раз в жизни и это типа свадьбы. Девчонки показывали, какие они платья готовят, шьют, и мне казалось, что у меня обязательно должен быть к выпускному необыкновенный костюм. Помню, обыскал все, что мог, и уже отчаялся, как вдруг случайно нашел тот, который храню до сих пор и по сей день надеваю. Мои размеры не поменялись.

Вообще дома хранится множество вещей разных лет, которые на мне хорошо сидят. У меня в принципе классический стиль в одежде, он всегда популярен и не устаревает, кроме того, мои вещи никогда не были ширпотребом, например костюм на выпускной стоил 250 рублей (для сравнения: средняя зарплата была 100–120 рублей).

Предпочитаю хранить вещи, которые приносят фарт и успех, не разбрасываюсь ими. У меня есть костюмы, которые еще в школе носил. Когда их надеваю, мне говорят: «Все-таки Gucci сразу видно!!!» Помню, на какое-то мероприятие важное в Кремле надел один из своих школьных костюмов, у людей была истерика. Фотографы сбежались. Все хотели со мной сфотографироваться. Между прочим, это был даже не выходной костюм.

Страшно, ужасно страшно заканчивать школу. Непонятно, куда идти потом. Страшно то, что неизвестно, что тебя ждет. Это же совершенно новый шаг. И делать его приходилось на фоне того, что ожидался развод. Мама хотела разойтись с Виктором (моим отчимом). У них ругань была постоянная, скандалы. Он все время изменял, вел не тот образ жизни, который нужно уже вести в таком возрасте. Ведь не 20 лет ему было, да и мы взрослые, понимаем все. В общем, он вел себя некорректно, и я матери советовал, что пора разводиться. Так они и поступили, развелись после 15 лет брака.

Выбор профессии это, конечно, страшно. Я у всех спрашивал, кто куда пойдет. Все какие-то институты, университеты навыбирали. Один я ни институт, ни университет, ничего не хотел. Хотел чего-то, но что конкретно, не знал. Хотя определенно знал — что-то связанное с красотой. И эта неизвестность пугала, я даже по ночам часто просыпался в этот период.

Друзья советовали поехать в Новосибирск, в театральное училище поступать. Но это был не мой вариант. Родители были не против самого театрального. Но только в том случае, если бы оно было через дорогу у дома. Когда речь заходила про Новосибирск, это в корне меняло дело. Ведь такую красивую звезду, как я, отпускать одного в чужой город было нельзя. К тому же я не горел желанием учиться на артиста, я больше хотел заниматься модой. При этом не понимал, чем конкретно: одеждой или прическами. Мне хотелось и того, и другого, так как я уже тогда понимал, что отдельно головой или отдельно одеждой заниматься не интересно. В и дение у меня было, рисовал хорошо, даже когда смотрел на людей, сразу знал, что бы им пошло. Однако профессии, совмещающей и прически, и одежду, тогда не было. Решил начать с головы, а дальше как пойдет. Научусь по прическам, потом перейду на одежду, подумал я.

Учиться на парикмахера в техническое училище № 13 меня сначала не брали, говорили, что мальчиков на парикмахеров не берут. Группа женская — опасно, я же худенький, стройный. Кроме того, в этот год был переполненный набор, группы по сорок человек. В общем, раза два или три меня не брали, но потом, видно, оценили мой напор и взяли. Но не сразу, зачислят меня или нет, зависело только от одного человека — Кердывар Марии Ивановны. Наша первая встреча произошла после очередной приемной комиссии. Видя мое упорство, ее члены комиссии отправили меня прямо к Марии Ивановне в кабинет «Парикмахерское дело», чтобы она и принимала окончательное решение. И вот я поднимаюсь к этой Марии Ивановне, нахожу ее на втором этаже в уютном классе.

— Здравствуйте, — говорю, — меня зовут Сережа Зверев, в приемной комиссии сказали, что надо вам показаться.

Она меня осмотрела с ног до головы и попросила руки показать. Было стремно, так как они у меня страшно тряслись, а от этого зависела моя судьба. Мария Ивановна посмотрела на мои руки и говорит:

— У тебя очень музыкальные руки. Я тебя возьму, но пока в журнал вписывать не буду. У меня уже перебор в группе. Если мне понравится, как ты будешь относиться к учебе, я тебя оставлю, если не понравится, я тебе сразу скажу.

Так и вышло: она меня взяла к себе в группу, но не вписала в журнал. Я начал ходить. В группе девчонки, много девчонок. Они так интересно учились, у них такая хватка, таланта через край, с какой-то невероятной памятью и способностями попались. Группа сильная. А у меня памяти никогда не было. Приходилось наперед зубрить все. Казалось, что я самый отстающий ученик, при том, что старался изо всех сил. Уже зимой, случайно заметил, что моя фамилия в журнале.

Перед этой зимой была жуткая осень. Нас повезли на хлопок, и я еле отвертелся от того, чтобы быть старостой. У меня был упор на знания, а если бы был старостой, то растворился бы весь в общественных делах. На хлопке в Ташкенте очень с девчонками подружился, глаза разгорелись. В группе у меня не было одной, мои были все. Одна другой краше, я не знал, за кем ухаживать.

Очень подружился с девчонками некоторыми. Подружку мою любимую звали Галина, еще были Света, Лариса и Людмила. Людмилу мы называли «сватья». Она на сваху была похожа, у нее были большая грудь, огромное красное лицо, красные щеки, вьющиеся волосы. Никто ее по имени не звал. Галка была старшая, как мама, она была на якутку похожа. Ларису мы звали «курочкой». Она была похожа на курицу бройлерную, худую длинную курицу с большими белыми зубами, с узким лицом, почти без волос. Такая интересная девушка. Светка у нас была модная-модная, немного пухленькая. И мы как на хлопке сдружились, так все время и были вместе. Хотя я-то прихватывал и из соседней группы девчонок. Один же, первый парень на деревне и нарасхват.