Н. Попов - Конструктор боевых машин

План похода против СССР немецкие генералы разработали заранее до мельчайших деталей, предусмотрев, как им казалось, все — от крематориев для непокорных до окопных светильников для солдат. Свои агрессивные намерения они скрывали за дымовой завесой широко поставленной дезинформации. Хорошо подготовленный удар многомиллионной вражеской армии обрушился на советские вооруженные силы, находившиеся на положении мирного времени. Не проводившая еще мобилизации Красная Армия занималась боевой подготовкой. Стрелковые дивизии были в летних лагерях, танковые войска стояли в районах постоянного базирования, артиллерия — на полигонах, авиация — на аэродромах, главные силы располагались на значительном удалении от границ. Формирование механизированных корпусов еще не было закончено: в 3-м механизированном корпусе из 1011 танков, положенных по штату, имелось всего 640, из них только 52 танка KB и полсотни Т-34, остальные машины были с тонкой броней и изношенными моторами [59] См.: Ротмистров П. А. Стальная гвардия. М., 1984, с. 46–47. .

Аналогичное положение было и в других механизированных корпусах. «По общему числу танков все наши четыре мехкорпуса не уступали противнику, — пишет служивший в то время в Киевском особом военном округе И. X. Баграмян, — но это были, в основном, старые машины учебно-боевого парка. Новых танков KB и Т-34, технически наиболее совершенных по тому времени, во всех четырех корпусах насчитывалось всего 163» [60] Баграмян И. X. Так начиналась война. М., 1977, с. 101. .

Незадолго до нападения на Советский Союз немецко-фашистское командование приняло меры к усилению своих бронетанковых войск — общее количество боевых машин в танковых дивизиях было увеличено более чем вдвое по сравнению с сентябрем 1939 г., проведена модернизация основных моделей немецких боевых машин. Средние танки вооружались более мощными пушками. На T-III, например, вместо 37-мм пушки установили 50-мм орудие, сперва — короткоствольное, а затем длинноствольное с улучшенной баллистикой. В войска стали поступать во всевозрастающем количестве бронетранспортеры на колесно-гусеничном ходу и другая боевая техника [61] См.: История второй мировой войны. 1939–1945, т. 3, с. 288. .

Ударную силу немецких наступательных группировок, как и во время войны в Северной Франции, составляли танковые дивизии, вооруженные средними и легкими танками, в числе которых имелись все типы танков: T-I, T-II, T-III, T-IV, а также разнокалиберная бронетанковая техника, захваченная в порабощенных странах Европы. Наиболее распространенными среди них были чехословацкие и французские машины. В списке потерь, понесенных немецкими бронетанковыми войсками в 1941 г., значатся, например, средние танки французской армии, по бронированию и вооружению превосходившие немецкие. Однако большинство этих машин по своим боевым характеристикам не могли идти в сравнение с новейшими моделями советских танков.

Оценивая качественное соотношение советской и немецкой бронетанковой техники того периода, Ж. Я. Котин писал: «В предвоенные годы германская промышленность в массовом количестве снабжала армию легкими и средними танками. В то время на вооружении немецкой армии тяжелых танков не было. Авантюристическая стратегия германского генерального штаба, рассчитанная на молниеносную войну, накладывала свой отпечаток на боевые характеристики всех танков этого периода: машины обладали высокой скоростью и маневренностью в ущерб броневой защите и вооружению. Легкие победы немецко-фашистских танковых полчищ в Польше, в Бельгии и во Франции окрылили немецкое командование. Теория „блицкрига“ считалась проверенной на поле боя. Танк Т-III, развивавший скорость выше 50 км/ч, казался высшим достижением германской военной техники. Готовя свое вероломное нападение на Советский Союз, немецкое командование считало, что танковая техника, с которой немецкая армия одерживала победы на Западе, окажется не менее эффективной и на советско-германском фронте» [62] Котин Ж. Я. Советские танки. — Бронетанковые и механизированные войска, 1946, 8–9, с. 15. .

Переступив границы СССР, немецко-фашистская армия овладела оперативной инициативой. Внезапными ночными бомбардировками наших аэродромов фашистам удалось к полудню первого дня войны вывести из строя около 1200 самолетов, из них 800 были уничтожены на земле [63] См.: Военно-исторический журнал. 1961, № 7. с. 9. .

В первый же день войны Главный Военный Совет сделал попытку вырвать инициативу ведения боевых действий из рук врага. Вечером 22 июня 1941 г. в войска пошла директива — немедленно перейти в наступление… Выполнить этот приказ пришлось нашим дивизиям, расположенным вблизи западных границ, и не полностью еще подготовленным механизированным корпусам. В крайне неблагоприятной для них обстановке наши войска перешли в наступление и нанесли несколько контрударов по прорвавшимся группировкам противника. В этих боях принимали участие и ленинградские танки КВ-1 и КВ-2, в пограничных военных округах их насчитывалось к тому времени 508 единиц [64] См.: История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941–1945, Т. 1, с. 475. .

В дневниковых записях бывший начальник генерального штаба сухопутных войск немецко-фашистской армии генерал-полковник Ф. Гальдер отметил встречу с танками KB на третий день войны. «У противника появился новый тип тяжелого танка…», — писал немецкий генерал. А на следующий день он уточнил: «Получены некоторые данные о новом типе русского тяжелого танка: вес 52 т, броня 37 см (?), бортовая — 8 см. Вооружение — 152-мм пушка и три пулемета. Экипаж — 5 человек. Скорость движения — 30 км/ч. Радиус действия — 100 км» [65] Гальдер Ф. Военный дневник. М., 1971, с. 43. .

Эта запись в дневнике немецкого генштабиста, видимо, касается танка КВ-2, вооруженного 152-мм гаубицей. Однако толщину брони немецкие специалисты завысили более чем в четыре раза. В действительности лобовая броня корпуса и башни не превышала 75 мм. При скорости 34 км/ч эта машина имела запас хода по хорошим дорогам не 100 км, как определили гитлеровцы, а 250 км. Если судить по этой записи, начальнику немецкого генерального штаба танки Кировского завода не были известны.

Исследуя этот вопрос в послевоенное время, журналист И. Салтыков спросил Ж. Я. Котина:

— Жозеф Яковлевич, но ведь о существовании у нас первоклассных тяжелых танков противнику было известно еще до начала войны, хотя бы по их участию в прорыве линии Маннергейма?

И главный конструктор ответил ему, что сделать правильные выводы фашистам, очевидно, помешала сама порочность завоевательской психологии, заставляющей искаженно оценивать не только свои возможности, но и конкретно складывающуюся обстановку. Немецкие генералы и политики не желали и думать о том, что противостоящая им армия может оказаться сильнее, чем они ее представляли в своих завоевательских устремлениях. Такая психология распространялась у них и на работу конструкторов, которых ориентировали на скоростные машины, не защищаемые противоснарядной броней, зато более пригодные для глубоких прорывов и вообще рассчитанные больше на запугивание слабого противника, чем на борьбу с ним [66] См.: Котин Ж. Я. Конструктор и победа. — Стандарты к качество, 1975, № 5, с. 7. .