Ирина Кнорринг - Повесть из собственной жизни: [дневник]: в 2-х томах, том 1

«Секрет» (журнал) [37] Инициатором рукописного журнала «Секрет» (не обнаружен) была И. Кнорринг. В Дневнике присутствуют материалы, предназначенные для журнала (черновики), представляющие собой синтез фантазии и реалий (приведены без комментариев). Персонажи — сказочные или имеют прообразами подруг Ирины.

0. Хроника

1. Дуэль

2. Воспоминания

3. Харьковцы

Из жизни

4. Ундина

5. Бела

6. Новый педагогический совет

7. Ответы

Хроника

Жизнь сотрудников «Секрета»

— А, здравствуйте, г<���осподин> казначей!

— Здравствуйте, г<���осподин> редактор.

— Ну, как поживаете?

— Плохо, г<���осподин> редактор.

— А что?

— Да у меня голова болит, ноги, руки, все, что хотите.

— Да отчего же?

— Да с гимназией неприятности.

— А что?

— История!

— А, понимаю. Желаю, чтобы вас не вызывали. До свиданья!

— До свиданья!

— Вы уже из гимназии идете, г <���осподин> редактор? Как ваш журнал?

— А черт с ним, с журналом.

— А что такое?

— Не буду я его издавать.

— Почему? Рассказ неудачен?

— Да нет.

— Может быть, ваш переписчик отказался переписывать?

— Нет.

— Ну, что же?

— Замечанье в дневнике.

Вступительное слово

М<���илостивые> Г<���осударе>

Целью нашей газеты «Секрет». (Не дописано. — И.Н.)

Сотрудников нас — трое, [38] Речь идет об Ирине Кнорринг, Татьяне Гливенко и Леле Хворостанской, их «литературные псевдонимы», соответственно, Ундина, Русалка, Зарема. все — лентяи. Газета, предполагалось, будет выходить на свет Божий каждый праздник. Но, сами знаете, это дело сотрудников. Газета, по их вине, будет очень невелика. Если же сотрудники будут и впредь такими же лентяями, как были по сию пору, то газета и совсем остановится. Если же это случится (хотя я уверена, что этого не будет), прошу г<���оспод> читателей не обвинять ни в чем не повинного редактора.

Редактор

Люблю я лес. Люблю его покой и тишину, его высокие дубы, кудрявую березку и чистые липы. Люблю я в самой чаще леса по целым часам лежать в уютной, высокой траве и думать, думать без конца. И слушать. Как птички поют, перелетая с ветки на ветку, как пчелки жужжат, как шепчут верхушки деревьев. Кругом все тихо, таинственно. Я вглядываюсь в молодой клён, гляжу и что же? Его уже нет — там сидит страшное чудовище с распростертыми руками и даже качает головой. Вглядываюсь, вижу два страшных глаза. Теперь уже нет сомнения, что это самое настоящее чудовище из какой-нибудь сказочной страны. Мне хочется его поближе разглядеть, и страшно. Приподнимаюсь. Чудовище пропало. Но куда же могло пропасть? Оно, вероятно, спряталось за какое-нибудь дерево. Оно с кем-то говорит, я слышу. Но нет, это шепчут травы. Вот взошла золотая луна, смолкли веселые пташки, перестали порхать пестрые бабочки, зажглись в траве малютки-светлячки. Лес спит, но чуть на востоке заалела зорька, снова оживился лес. Цветочки подняли к небу свои нежные венчики, снова щебечут птички, порхают бабочки, и тихо шепчутся деревья. Но меня зовут домой. Жаль мне покидать тенистый лес, где живут невиданные чудовища. Но надо идти домой. И так приятно.

День первого выпуска «Секрета».

29 марта в гимназии Покровской поссорились два закадычных друга, я и М. Павленко. Случилось это так: перед уроком русского языка я дала учительнице альбом со стихами. М. Павленко очень рассердилась и выругала меня. Я пересела от нее к Бондаревой. За уроком она прислала мне письмо: «Ты очень нехорошая девочка. Я в тебе очень разочаровалась. Ты очень глупа». И получила ответ: «Это мнение не новость. Я знаю, что я не такая хорошая девочка, как ты!» На перемене мы сцепились. Около нас собралась группа друзей и совершила над нами самосуд. Во главе суда была В. Бондарева. Нас хотели помирить, но это не удалось. Тогда нам объявили бойкот до следующей перемены.

30 марта в гимназии Покровской был спор между редактором и Леонтовской. Спор решили покончить ручной дуэлью. В большом зале до прихода учительницы была назначена дуэль. Но г<���оспожа> Леонтовская сильно уклонялась от нее под разными предлогами и в конце концов постыдно сдалась. Победа на стороне г<���осподина> редактора.

— Вы в гимназию, г<���осподин> редактор? Ну, как ваш журнал?

— Ничего. А еще не поздно? А то я в гимназию опоздаю.

— О, что вы — еще очень рано.

— Но что же я никого из учениц не вижу. Вы меня не надуваете?

— Да я не знаю. Для меня еще очень рано — я ко второму уроку…

24 марта в квартире г. редактора происходило празднество по поводу выхода первого № газеты. Были гости. В честь нашей газеты были сбитые сливки, которые мы не без удовольствия съели.

Н. Гливенко

Дни в моей жизни великие и на всю мою жизнь незабудные (незабвенные. — ред<���актор>).

Вчера пришли в Харьков немцы. Всю ночь мы слышали пушечные выстрелы. И на Холодной горе видели огонь. Утром я слышала канонаду, но пошла в гимназию. С двух уроков за мной пришел Папа-Коля с Валиным отцом. И я, Валя и Галя Запорожец ушли домой. А днем уже пришли немцы.