Юрий Сушко - Я убил Степана Бандеру

– Ну, чёрт с ним! Будь по-твоему, Иван Александрович. Иди…

– Да, захвати, пожалуйста, с собой свежий номер «Ньюс датчланд».

Кодовая фраза, произнесённая Сергеем по телефону, означала: «Встречаемся на прежней явке. У нас гости».

Когда Богдан прибыл по известному адресу, в конспиративной квартире, кроме Сергея, находился ещё незнакомый мужчина, который представился «гостем из Москвы». От него-то «герру Дрегеру» и довелось услышать многозначительную, даже несколько театральную фразу:

– Ну что, вот и пробил час.

Приказы не обсуждаются. Откажешься – сам покойником станешь. Богдан должен был стать палачом. Он недолго мучился пониманием своей новой роли. Палачи добросовестны и бессловесны. Они ликвидируют людей, которые им лично, по сути, не сделали ничего плохого. Исполнитель не должен знать жалости, сострадания. Приговорённого нужно лишить жизни молниеносно и неожиданно, не оставляя следов. Человек – существо смертное, легко уничтожаемое, и убить его много проще, чем родить ребёнка.

– Ты – не Раскольников. Достоевского читал? Нет? Ну и хорошо, молодец, может, и правильно, что не читал. Ты – профессионал. Значит, ни от настроений, ни от угрызений совести зависеть не можешь. Получил задание – выполняй и не терзайся. Вот ты врача, хирурга, зубного техника можешь обвинить в жестокости, садистских наклонностях? Нет? А ведь они причиняют человеку боль, удаляют умирающие ткани, гниющие зубы, спасая безнадёжно больного от гангрены… Есть такое понятие «производственная необходимость». Если самый рациональный способ решения проблемы требует лишить жизни какого-то паразита, ты обязан это сделать. И палец на спусковом крючке в последний момент не должен дрогнуть. Это убийство – не преступление, а защита. Просто защита человека от изверга. Помнишь, как после революции расстрелы называли? «Высшая мера социальной защиты». Каждая сволочь должна помнить, что за содеянное зло полагается пуля… Вот это и есть гуманизм.

«В каждом из нас дремлет потенциальный убийца, – думал Богдан. – Только не все мы это осознаём, подавляем в себе желание уничтожить тех, кто мешает жить. В конце концов, те, кто портит нам существование, могут оказаться сильнее, изворотливее, хитрее, умнее, могут опередить, первыми нанести удар. Это война. Солдат получает приказ. Даже если его отдают не в окопе, не на плацу перед строем, а в кабинете или в гостиничном номере, чуть ли не шёпотом, на ухо, всё равно исполнять его следует без малейших колебаний. Это в армии тебя могут разжаловать, отправить служить в какой-нибудь богом забытый гарнизон. Там, где сейчас служишь ты, „методы воспитания” иные…»

Втроем они потом долго занимались изучением орудия убийства. С подобным «инструментом» Богдану сталкиваться ещё не приходилось. Москвич давал детальные пояснения:

– Вот здесь, в передней части «аппарата», находится ампулка с отравляющей жидкостью. Под воздействием спускового механизма ампула лопается, и содержимое молниеносно выплёскивается прозрачной, почти невидимой струёй метра на полтора. В «мишень» стреляешь почти в упор, лучше в лицо или, в крайнем случае, в грудь. Стоит человеку вдохнуть отравляющие пары, он тотчас потеряет сознание. Артерии, снабжающие кровью мозг, закупориваются, в них образуется нечто вроде тромбов.

– Ощущения практически такие же, когда тебя хватают за горло и изо всех сил душат, – компетентно прокомментировал Сергей.

– Через две-три минуты человек умирает от паралича сердца. Когда жидкость испаряется, следов не остаётся. Спустя минуту после смерти кровеносные сосуды покойника возвращаются в первоначальное состояние, каких-либо признаков насильственного умерщвления нет.

– Оружие совершенно на все сто процентов, – вновь не удержался Сергей.

– А теперь – наглядный урок. Смотрите. – Москвич соорудил из газеты «мишень», прикнопил её к стене поверх несвежего вафельного полотенца, отступил на шаг и поднял «пистолет». – Не бойтесь, не отравитесь – сейчас в ампуле простая вода.

Он нажал на спусковой крючок. Раздался лёгкий хлопок, и на газете тотчас образовалось тёмное мокрое пятно, диаметром около 20 сантиметров. Перезарядил и вручил «аппарат» Богдану. Потом в снайперском «искусстве» поупражнялся Сергей. Разлетевшиеся по полу мельчайшие стеклянные осколки «снайперы» потом тщательно смели веником в совок и выбросили в унитаз.

Пистолет-шприц с синильной кислотой

С особой строгостью инструктор предупредил Сташинского о мерах собственной безопасности. При использовании «аппарата» стрелок сам может непроизвольно вдохнуть отраву. Предусмотрены два способа защиты: специальные таблетки, которые нужно принять за час-полтора до выстрела. Противоядие нейтрализует отравляющие пары и препятствует сужению сосудов. Действие таблеток рассчитано на четыре-пять часов. Второе средство – особые ампулы, которые следует раздавить в руке и глубоко вдохнуть уже после того, как сделаешь выстрел. Это также своеобразный нейтрализатор. Они расширят твои кровеносные сосуды и обеспечат дополнительный приток крови.

– Но всё это, так сказать, игры на пальцах, – заметил «москвич». – Надо испытать оружие в деле. Какие есть предложения?

– Академик Павлов всегда ставил опыты на собаках, – ухмыльнулся подкованный Сергей.

– И?..

– Купим на рынке собачку, прогуляемся за город и проверим.

На следующий день «объект» для эксперимента был подобран, и втроем (не считая собаки) они отправились на озеро Мюггель. При подъезде к пригородам Берлина «москвич» протянул Богдану таблетку и проследил, чтобы тот её проглотил.

– Что-нибудь ощущаешь?

– Нет, ничего. Всё нормально.

– Водичкой запей.

Густой безлюдный лес примыкал прямо к берегу озера. Там и решили сделать привал. Вывели беспородного пса, позволили ему пару минут порезвиться на травке, потом подманили сосиской и привязали к дереву. Пёс смешно ластился к своим новым хозяевам, видимо, пытался произвести хорошее впечатление.

«Москвич» протянул Богдану оружие, а сам вместе с Сергеем отошёл подальше. Сташинский присел на корточки перед несчастным кобелем, прицелился ему прямо в нос и, отвернувшись, спустил курок. Раздался хлопок, пёс упал как подкошенный, несколько раз конвульсивно дёрнул лапами, тихонько взвизгнул и затих. Осколки ампулы они потом старательно втоптали в землю. Всё, испытания прошли на ура.

– Жди сигнала, – на прощание похлопал Богдана по плечу так и не назвавший своего имени «гость из Москвы». – И выспись хорошенько.

Вечером того же дня Богдан отправился на танцы в один из берлинских молодёжных клубов. В последнее время он бывал там довольно часто. Знакомясь с девушками, представлялся Йозефом Леманом, лёгкий акцент объяснял тем, что волею судьбы он, немец, родился в Польше и долгое время жил там. А сейчас наконец оказался на родине предков. В те годы подобными биографиями трудно было кого-либо удивить.