Пьер Сиприо - Бальзак без маски

Карлисты, сторонники возвращения на престол Карла X, к выборам относились неодобрительно. Они отказались приносить конституционную присягу и ратовали за отказ от участия в выборах.

Бальзак рассчитывал, что ему поможет аура, созданная его статьями и романами.

31 марта 1832 года ознаменовалось его сенсационным дебютом в «Реноваторе»: Бальзак полагал, что на улице Ришелье, на месте бывшей Оперы, там, где парижский шорник Лувель 13 февраля 1820 года убил герцога де Берри, второго сына Карла X, необходимо соорудить искупительную часовню. «Какое заблуждение, — писал Бальзак, — думать о разрушении памятника, увековечивающего святую память потомков королевской семьи! Если вы хотите оставаться последовательными, то я рекомендую вам не забыть и про часовню герцога Энгиенского в Венсенне… Рушьте все, превратите площадь, где когда-то стояла Опера, в пустырь, но только воздвигните на этом месте пирамиду и украсьте ее надписью: „Народам без сердца — законы безбожия“. И довольно слез в день 21 января» (дата смерти Людовика XVI).

Призывам Бальзака не слишком внимали. Оперу перенесли на улицу Ле Пелетье. Проект памятника благополучно похоронили, а на этом месте соорудили фонтан, который и сегодня еще можно видеть в сквере Лувуа.

В Шиноне Бальзак выступил как кандидат от легитимистов, иными словами, как сторонник герцога Бордосского, которому в ту пору не исполнилось еще и 12 лет. Его называли «младенцем чуда», потому что он появился на свет 29 сентября 1820 года, через семь месяцев после гибели своего отца. Герцогу предстояло позже стать графом де Шамбором.

В Шиноне кандидатура Бальзака выглядела довольно странной на фоне двух других, хорошо известных кандидатов. Один из них, Жюль Ташро, бывший издатель и генеральный секретарь департамента Сена, представлял партию движения. Кандидата от «золотой середины», то есть именно того, чье избрание устроило бы правительство, звали Жиро де л’Эн. Будучи председателем суда присяжных, 1 августа 1831 года большинством в один голос он был избран председателем Палаты. С марта 1832 года он занимал пост министра общественного образования.

Но легитимистам нравился Бальзак. От других членов этой партии, привыкших сопровождать свои действия всяческими предосторожностями и на коленях вымаливать милостей у Богом данной власти, его отличали смелость в суждениях и громогласность.

Для Бальзака королевская власть — это «абсолютизм, наиболее великая из всех возможных форм власти».

24 мая 1832 года, за три недели до выборов, в газете легитимистов «Котидьен» о Бальзаке писали как о друге, помощнике, «новом человеке». Это значит, что его кандидатуру серьезно не воспринимали, однако учитывали его способность оказать помощь избирателям-монархистам и вообще оживить всю предвыборную кампанию.

В какой мере политическая деятельность Бальзака была для него игрой, времяпрепровождением и еще одним способом заставить о себе говорить? В любом случае, он верил в легитимизм.

«Если бы принципа легитимизма не существовало, его следовало бы выдумать. Легитимизм — это печать наследственного владения, та невидимая нить, которая связывает властителей со страной и превращает ее в стройную систему».

Еще Бальзак верил в цивилизаторскую миссию католицизма.

В «Зеро» (3 октября 1830 года) он писал о католической церкви как о «старой проститутке, согбенной и не поднимающей головы от земли, покрытой грязью и привыкшей к нищете».

В ноябре 1831-го Бальзаку стали заметны некоторые признаки возрождения Церкви:

«[…] Старушонка приподнялась с колен, отшвырнула свое рубище, стала выше ростом […], и в своем льняном платье показалась мне чистой и юной […]».

«Смотри и веруй!» — сказала она […].

«Верить, подумал я, значит жить! Я только что проводил взглядом кортеж Монархии, теперь следует защищать ЦЕРКОВЬ!»

Бальзак написал эти строки на следующий день после разграбления Сен-Жермен-л’Оксеруа, в которой проходила торжественная месса в связи с годовщиной смерти герцога Беррийского, — 14 февраля. Назавтра, то есть 15 февраля, бунтовщики напали на Нотр-Дам, а затем разорили архиепископство. В номере «Волер» от 20 февраля 1831 года Бальзак писал:

«Я видел мальчишек, шедших со стороны архиепископства, изображая процессию. В руках они несли поломанные кресты, кропила, молитвенники, порванные стихари и изодранные в клочья мантии, напялив их на себя шиворот-навыворот и распевая непотребные гимны; перед ними шагала хохочущая толпа в окружении национальных гвардейцев; вскоре вся эта шайка смешалась с карнавальными масками… На набережной собралось тридцать тысяч душ, и все они аплодисментами встречали низвержение архиепископского креста, а по бульварам прогуливались разряженные женщины, зеваки и веселящиеся маски. На набережной Морфондю какой-то рабочий, переодевшийся столетней старухой-богомолкой, держал трясущимися руками чахлую веточку священного букса и вовсю веселил прохожих… Вот каков католицизм образца 1831 года…»

В конце мая Бальзак выпал из своего тильбюри. Начало июня он встретил в постели, измученный травмой, диетой и «строжайшим запретом читать, писать и думать».

Выборы в Шиноне прошли без него. Избрания удостоился «кандидат от золотой середины» Жиро де л’Эн, получивший 260 голосов против 60, поданных за Жюля Ташро.

«Фигаро» в своем номере от 1 июня вдоволь поиздевалась над «сэром Бальзаком, сеньором Шинона, графом Азей-ле-Ридо». Бальзак был с головой погружен в работу, когда «к нему явился некто и принялся дубасить в двери дворца, вырывая его из блаженного состояния довольства. […]. Сэр Бальзак спустился с небес своего воображения и одновременно с чердака и крикнул: „Кто там? — Ваш избиратель из Шинона, — был ему ответ. — Мой избиратель! Добро пожаловать! Позвольте выразить вам мою живейшую радость…“»

19 июня та же «Фигаро» приписывала Бальзаку уже десять голосов, «десять голосов потеряно, десять голосов достались г-ну Бальзаку».

За революционными событиями 5 и 6 июня 1832 года выздоравливающий Бальзак наблюдал из окон дома своей сестры на бульваре Тампль.

Генерал Ламарк мечтал видеть Францию «посланницей славы и свободы», взявшей на себя миссию освобождения народов. 1 июня он умер от холеры. Оппозиция стремилась превратить его похороны в подобие погребальной церемонии Казимира Перье, главы правительства, который также умер во время эпидемии после своего официального визита в центральную больницу. 5 июня «бунтовщики всех национальностей» собрались на демонстрацию. Началом послужил момент, когда похоронная процессия добралась до Аустерлицкого моста. В течение двух дней восставшие хозяйничали в центре Парижа, от площади Виктуар до Бастилии и бульвара Тампль. Поздним вечером 6 июня «для наведения порядка» в дело вступили войска и национальные гвардейцы. Для «защиты порядка от яростного и упорного врага» в ход пустили и револьверы, и картечь. Полторы тысячи человек были арестованы, среди военных насчитывалось 500 раненых и 85 погибших, 43 человека из числа восставших были убиты и 291 ранен.