Полина Жеребцова - Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)

Алик резко перестал к нам заходить. Мало же у него терпения и воли!

У меня болит горло — ангина. Я не могу кушать.

Вчера мы принесли себе кошку. Мама зовет ее Алиса, а я Лохнес.

Кошечка молодая, меньше года. Переливается всеми оттенками цветов: оранжевого и желтого. Дикий, совершенно не прирученный зверь.

Дядя Валера из среднего подъезда вчера сходил в заброшенные сады, не побоявшись мин и растяжек. Всем женщинам двора принес цветы. И мне. Мой букет — нарциссы и гиацинты.

Сказал: «Для юной леди!» — и сразу ушел. Ходим с мамой за гуманитарной кашей. Это очень далеко, район «Катаямы». Каша — наша единственная еда. Иногда удается схитрить, взять чуть больше. Тогда мы делимся с дядей Валерой и сами едим не один, а два раза в день. Ноги, впервые после ранения, стали оживать. Все старики из домов, что рядом, просят:

— Мне принеси поесть, я голоден!

- И мне!

Очереди при раздаче огромные. Стоим, вернее, сидим где-то рядом по 3–4 часа.

А возле окошка, где дают еду, — давка. Многим людям становится плохо.

Те граждане, что питались нормально в беженцах, физически сильнее. Они более наглые и лезут без очереди.

Туда и назад мы идем с остановками, с отдыхом. Но обмороков, как случались у меня раньше, нет. Я сегодня в платке, что подарила маме Аза.

Стало прохладно, надо беречься. Я кашляю.

Алик не разговаривает. Кивнет нам издалека, и все. В чем дело?

Мы не ссорились.

— Опустился до веселой компании, где все можно. Выпивает! — сообщили все знающие соседки из дома напротив.

Эти дни я много думаю о себе. Какая я? Прежде мне казалось, что я эрудированная в соответствии своему возрасту. Красивая.

Сколько у меня было в школе симпатий! Соперничества, ссоры, «разборки». Однако никогда не было настоящей, серьезной привязанности.

Я перечитываю свой «осенний», прошлогодний дневник.

Вспоминаю наши отношения с Аладдином.

Познакомились на рынке. Я торговала, а он купил расческу, не взял сдачи.

Потом, один раз, подошел с Даудом, сыном Кусум. Шутил.

Подарил мне маленькую голубую книжицу.

Мы долго не виделись.

Когда прилетела на рынок ракета, неся боль и смерть, он спасал раненых. Случайно в подъезде обнаружил меня. Отнес в аптеку, на перевязку. Содействовал отправке домой.

Потом исчез. Несколько дней мы ничего не знали друг о друге.

Неожиданно он сам пришел к нам домой! Не один, а с матерью товарища. Что выглядело тактично. Он жалел меня, как свою младшую сестренку.

Будут ли еще подобные, трогательные отношения в моей жизни?!

Я как-то поняла: подобным ему — заботливым и чистым со мной не будет ни один мужчина. Наши отношения — это как сказка. Восточная сказка, где короткое счастье и обязательное вмешательство злых черных сил.

Я знаю, когда начало прекрасно и светло — надежд на будущее нет! Знаю!

В моем сердце наша встреча останется замечательной, счастливой болью на всю мою оставшуюся жизнь.

Я всегда буду вспоминать его. Даже в старости, если она наступит.

Ну, кто же еще будет способен восемь автобусных остановок бежать под бомбежкой?! Нести для меня «кирпичик» черного хлеба.

Я помню: грянул взрыв под нашим окном, огонь и ветер ворвались в комнату,

Аладдин, прикрыв меня собой, пошутил: «Я думал: нас уже отправили в рай!»

А потом нас разлучила война.

А мне, самой еще подростку, так хотелось бы иметь семью, детей.

Тяжело. Война режет по живому, без анестезии, из моей жизни одновременно ушли друзья по школе, соседи и те, с кем я дружила.

Я стала «здесь» чужая, но и «там» — не своя.

Одни меня не любят — мать русская. Другие сторонятся — у отца родня чеченцы.

Брат мой названый, друг мой Аладдин, я люблю тебя!

И судья нам — Бог (ты мне сам так говорил), а люди — не судьи…

Я много бы о тебе написала, да гордость моя не велит.

Меня учили мама, соседка Марьям и красивая тетя Лейла не показывать своих чувств, не выдавать себя. Быть строгой, сдержанной.

Но эти строчки написаны мной тебе:

Если смерть суждена,

То ты будешь в Раю!

Мой любимый, молюсь

За дорогу твою!

Сегодня я видела чудесный сон и была вполне счастлива.

Мне снились дельфины и острова.

Царевна

Алик таскает куда-то куски алюминиевых проводов.

Здоровается еле-еле.

Многие вокруг занимаются тем же. Говорят, что раньше в центре города, а теперь и в нашем районе приезжают во дворы машины.

Водители взвешивают и скупают все металлы.

Платят гроши: алюминий — по три рубля за килограмм, медь — по семь рублей.

Но выбора нет. Деньги — это хлеб! Все жители больших домов и люди из частного сектора занялись поисками пробитых кастрюль, проводов. Обшаривают свалки, мусорные кучи.

Мужчины и женщины, из тех, кто посильнее, потрошат радиаторы, газовые колонки ради медных и латунных деталей в них. Нам с мамой такое не под силу. У меня еще сильно болят ноги после операции.

Каждый сосед складывает свое «богатство» у родного подъезда и сторожит!

Парни, что недавно поселились в наших домах, натащили всего столько,

что сумели загрузить полный автобус!

Они еще ловки, веселы — не надломлены голодом и войной.

Они конкурируют со слабым «противником» и побеждают.

А мы опять плетемся за бесплатной кашей…

Царевна Будур

«Мяу! Мур. Мяу! Ура! Мяу! Ура!» Слава Всевышнему!!!

Не бойся, мой дорогой Дневник, я не в сумасшедшем доме.

Просто Джинн передал мне письмо и фотографию, где он и Аладдин —

в беженцах. Смысл письма такой: скоро приедем в гости.

А тут чехарда!

Алик стал всем врать, будто бы я дала согласие выйти за него замуж.

Он и его друг брат ходили по подъездам «недобитых» больших домов, к живущим в них людям. Хвастались нашей скорой свадьбой (?) Они изрядно выпили.

Мама, как услышала эту чушь, обозвала их «дураками» и «врунами» прямо во дворе. Это скандал! По чеченским обычаям, я обязана согласиться. Иначе нам будут мстить за свое унижение. А стариков, чтобы уладить конфликт, рядом нет.

Мама позорила «братьев» при всем народе. Они злые, как черти, и грозят нам.

Заявили, что напишут на нас какой — то донос.

Думают страхом заставить меня общаться с ними?!

Вот негодяи!

На истинных мусульман и христиан такие люди похожи, как кошка на собаку…

Плевать! Я не пойду по жизни склоненной.

У меня ничего нет, но есть гордость!

Да хранит меня Всевышний от подобных «друзей» и соседей. Просто от таких знакомых. И сегодня, и завтра, и всегда!

Будур

Радость! Приехали соседи. Мамина подруга тетя Марьям, а с нею тетя Валя — дочь бабушки Нины. Это здорово! Тетя Марьям привезла мне одежду своей младшей сестры.

Даже серый плащ! Вместе пили чай, было много хороших разговоров и тепла.