Том Джелтен - Бакарди и долгая битва за Кубу. Биография идеи

— Ну да, не совсем то, что в Сантьяго, — признал Грау. Он надеялся, что Даниэль по крайней мере сочтет ром приемлемым.

— Нет. — Даниэль качал головой. — Нет, нет. Совсем не то.

— Скажите, в чем разница, — попросил Грау.

— Сами разберитесь.

Даниэль вернулся на Кубу сообщить Бошу дурные вести, а тот немедленно вызвал Грау обратно на остров на очередную леденящую душу аудиенцию.

— Хуан, разве я ограничивал вашу деятельность в Мехико какими-то условиями? – спросил Бош тихим страшным голосом, который Грау уже так хорошо изучил.

— Нет, сеньор Бош, — ответил Грау, — вы дали мне полную свободу действий.

— Тогда почему вы не предоставили мне продукт, которого я хотел? Что вы теперь намерены предпринять?

Это был типичный Бош — он безжалостно взваливал на подчиненного всю ответственность за неудовлетворительный результат.

— Сеньор Бош, я знаю только то, чему меня научили в Массачусетском Технологическом институте — то есть начать все заново и повторить шаг за шагом, — ответил Грау.

Он решил, что ему потребуется особая небольшая винокурня — своего рода пилотный завод, — на которой он проведет серию пробных перегонок, меняя по одной переменной за раз. Установка, которую он получил, была всего шесть футов шириной и двенадцать высотой — включая ферментационный бак, установку для подогрева мелассы, центрифугу и перегонную колонку толщиной около фута. Для пробных перегонок Грау попросил Пепина Боша прислать в Мехико частным самолетом два бочонка кубинской мелассы.

Как выяснилось, дело было именно в этом. Ром, сделанный в Мехико из кубинской мелассы, был практически таким же, как и ром, сделанный на Кубе. Теперь нужно было выделить особые характеристики мексиканской мелассы, а затем приспособить ферментацию и дистилляцию так, чтобы исправить эти различия, — тогда из мексиканской мелассы тоже можно будет делать «кубинский» ром. Грау был блестящим инженером и после восьми месяцев проб и ошибок достиг своей цели. Это был поворотный пункт в истории дистилляции в фирме «Бакарди». С этих пор ром «Бакарди» в кубинском стиле можно производить практически из любой мелассы — стоит лишь соблюсти технические требования. Ром «Бакарди» одинаков на вкус, где бы он ни производился — в Мексике, в Бразилии, на Багамах, в Пуэрто-Рико.

Постоянство качества стало лишь одним из залогов коммерческого успеха фирмы в грядущие годы; вторым было то, что компания «Бакарди» оставалась частным семейным предприятием. Специалисты по управлению долго спорили об относительных достоинствах и недостатках семейного владения бизнесом, однако Пепин Бош и другие руководители «Бакарди» давно уже знали, как обернуть их себе на пользу. Бош заручился доверием своих свойственников-Бакарди и поэтому обладал большей свободой действий в управлении компанией, чем, вероятно, другие главы предприятий. Для бизнесмена, который любил быстро принимать решения, подобная гибкость была очень важна.

Каким бы авторитарным ни был его стиль руководства, Бош сохранил в сантьягском административном офисе атмосферу открытости и доверительности. К середине пятидесятых годов фирма «Бакарди» по-прежнему размещалась в кирпичном здании на улице Марина-Баха, которую теперь переименовали в улицу Агилера, где французский licorista Жозе Леон Бутелье делал первые опыты по дистилляции рома с самим доном Факундо почти сто лет назад. Весной 1954 года одна архитектурная фирма оценила офисное пространство «Бакарди» и объявила, что оно перенаселено и неэффективно организовано. Настала пора строить новое главное здание компании, и Пепин Бош и семейство Бакарди решили, что согласны только на роскошь мирового уровня.

Они приобрели большой участок земли вдоль главного шоссе, ведущего из Сантьяго, и поручили Людвигу Мису ван дер Роэ, прославленному американскому архитектору немецкого происхождения, спроектировать ультрасовременное индустриальное здание, которое стало бы местной достопримечательностью. Ему поставили задачу подкрепить международную репутацию «Бакарди» архитектурным шедевром, однако отразить и семейную атмосферу, к которой фирма издавна привыкла. В окончательном проекте Миса предусматривалось открытое квадратное пространство со стороной в 130 футов (почти 40 метров) и высотой в 18 футов (5,5 метров) со стеклянными стенами и железобетонной крышей, которая выдавалась на 20 футов (6 метров) в каждую сторону и подпиралась восемью железобетонными колоннами. Проект признали настолько оригинальным и важным в истории архитектуры, что впоследствии его изображения вошли в учебники. Однако здание так и не построили. Помешали события на Кубе.

Сентябрьским деньком 1953 года Хуан Грау, инженерный гений «Бакарди», ехал с коллегой-юристом из Мехико на новую винокурню в Ла-Галарса, и они решили остановиться перекусить лепешками-тако в придорожной закусочной. Таких закусочных вдоль шоссе были десятки, и заведение в крошечном городке Рио-Фрио, которое выбрали путешественники, ничем не отличались от других. Едва они уселись у стойки, как дверь открылась, и вошла еще одна компания посетителей. Взглянув через плечо, Грау увидел нескольких человек с окладистыми бородами и в запыленной одежде, но не обратил на них особого внимания; между тем вошедшие взяли стулья и, шумно что-то обсуждая, уселись за двумя единственными столиками в заведении.

Вдруг самый высокий из бородачей вскочил и закричал:

— Это же Хуанито Грау!

Грау обернулся и увидел, что это Фидель Кастро, его приятель по сантьягской школе и достопамятному горному походу.

— Фидель, какого дьявола ты тут делаешь? — поразился Грау и встал, чтобы обнять старого друга. Он не видел Кастро уже много лет — хотя из газет знал, что тот вместе с несколькими соратниками отправился в изгнание в Мексику. Поговаривали, что на Кубе готовится новое вооруженное восстание.

— Мы едем из Веракруса, — загадочно ответил Кастро. На самом деле он только что председательствовал там на собрании завербованных революционеров-добровольцев, компания которых сейчас возвращалась вместе с ним в мексиканскую столицу. До восстания, которое Кастро возглавит на Кубе, оставалось меньше трех месяцев, и он присматривал судно, чтобы перевезти свой маленький партизанский отряд обратно на остров. Среди бородачей, которые в тот день пришли с Кастро в закусочную, был аргентинский искатель приключений Эрнесто Гевара по прозвищу «Че» (Грау, разумеется, его не знал), который уже стал одним из ближайших соратников Кастро.

Облокотившись о стойку поближе к Грау, Фидель прошептал:

— Я тебе позвоню. То, что мы затеяли, очень важно.