Софья Бенуа - Грета Гарбо. Исповедь падшего ангела

«Она терпеть не может Валентину – кстати, взаимно – и поэтому особенно горько, что они вынуждены проводить так много времени в обществе друг друга», – откровенничал Сесиль с Мерседес.

Когда Гарбо отдалялась от Сесиля и тем более – от Мерседес де Акоста, оба дружка, словно бы заново нашедшие друг друга, начинали бурную переписку или, если позволяли обстоятельства, назначали частые встречи, чтобы только посплетничать о Грете. Как-то Мерседес написала своему доверенному приятелю Битону: «В июле Грета вернулась, но я ее еще не видела. Вечером накануне отъезда в Европу она обмолвилась о тебе, и я была вынуждена встать на твою защиту (почему – слишком сложно объяснять тебе в письме). Мы с ней повздорили, и я высказала ей все, что думала. Она рассердилась и уехала, так мне и не позвонив и не попрощавшись. И вот теперь, по возвращении, опять-таки не позвонила мне. Она поселилась в том же доме, что и Джордж Шлее, и вскоре переедет туда окончательно. Нет, это просто какой-то идиотизм, это просто противоестественно, что после стольких лет дружбы с ней все еще приходится обращаться в «лайковых перчатках» или же постоянно попадать впросак… Разумеется, мне ее ужасно недостает, и оттого, что я ее не вижу, мне становится тоскливо. Жизнь проносится мимо с такой быстротой, что безвозвратно уходят секунды, которые мы могли бы провести с дорогими сердцу людьми!»

В это время Мерседес жила в Нью-Йорке, в доме № 471 по Парк-авеню. Вскоре она получила такой же, полный скрытой ревности, ответ Сесиля, писавшего: «Дражайшая Мерседес! Был рад получить от тебя весточку, хотя и горько осознавать, что у тебя нелады с Гретой, и что самое главное, из-за меня. Прискорбно, что люди, которые любят друг друга, видятся гораздо реже, чем те, что находятся в более поверхностных отношениях. Мне очень горько за Грету, которая далеко не счастлива и только тем и занята, что еще больше осложняет себе жизнь. Я никак не могу взять в толк, почему она озлобилась на нас с тобой, ведь мы всегда были с нею предельно честны и желали ей только добра. Боюсь, что она так и не даст о себе узнать, хотя ей трудно обойтись без тебя – мне всегда казалось, что остаток дней вы проведете вместе. Как бы мне хотелось надеяться, что Шлее – действительно тот, кто ей нужен; но даже если отвлечься от всяческих предвзятых чувств, я глубоко сомневаюсь, что он способен дать ей то, в чем она нуждается, а она готова пожертвовать всем ради того, чтобы чувствовать себя под его крылом».

Им все еще хотелось верить, что Гарбо и Шлее находятся «в более поверхностных отношениях», увы, это было не так.

В 1990 году в Нью-Йорке прошел очередной аукцион Сотбис. На сей раз среди лотов были личные вещи знаменитой голливудской актрисы Греты Гарбо, уже отошедшей в мир иной. Участники торгов тогда же пришли к выводу, что женщина была истинной ценительницей искусства.

«Ее замечательные картины – Ренуар, Боннар, Руальт, Сутин и Модильяни – не способны сгладить впечатление (Битон впервые упоминает эти картины, когда описывает «кошмарную» обстановку в квартире Греты. – Авт.)».

И вот как Сесиль Битон написал (в поздние годы жизни) о пристрастии Гарбо к шедеврам и ценностям: «Многие из приобретений Гарбо появились благодаря совету Джорджа Шлее, а впоследствии еще одного друга – «барона» Эрика Гольдшмидта (Ротшильда). Кроме того, большая часть произведений искусства приобреталась просто ради вложения денег. Например, в 1942 году Гарбо купила в трех разных нью-йоркских галереях три картины Ренуара и тогда же, в четвертой, – картины Боннара.

Квартира Шлее и квартира Гарбо поражали удивительным сходством – та же обшивка стен, та же мебель в стиле Людовиков XIV и XV, одинаковые люстры и канделябры. В каждой коллекции были представлены одни и те же художники. У Гарбо было несколько гуашей работы Дмитрия Бушена, русского театрального художника, жившего в Париже. То был последний представитель знаменитого кружка мирискусников. У Валентины же было более тридцати его работ маслом, пастелью и гуашью. В коллекциях обеих дам были картины Сергея Судейкина, Эдварда Молине, Адольфе Монтичелли (вернее, у Гарбо имелась работа в его стиле).

Их библиотеки, состоявшие главным образом из книг в кожаных переплетах, расставленных по эскизам дизайнеров без всякой надежды на то, что они когда-либо будут прочитаны, содержали одно и то же собрание произведений Герберта Уэллса, выпущенное в Нью-Йорке издательством Атлантики в 1924–1927 годах. Джордж Шлее наверняка чувствовал себя как дома в обеих квартирах. Впрочем, на сей счет не может быть никаких сомнений».

При том, что квартиры Гарбо и Шлее разделяли всего-навсего четыре этажа!

…То, что Сесилю казалось важным, – его творчество или творчество других, посвященное Грете, – для нее самой было весьма незначительным. К примеру, когда к 50-летию актрисы Джон Бейнбридж выпустил биографию звезды и книгу в качестве подарка передали Гарбо, а та просто-напросто… зашвырнула ее в воду. Тогда, летом 1955 года они со Шлее отплывали в Европу и подарок полетел за борт. «Она ее даже не открывала», – признается Джордж. «Книга о Грете произвела на меня тягостное впечатление, хотя, несомненно, она пользуется успехом», – укажет Сесиль. А между тем, как отмечают исследователи, «Нельзя сказать, чтобы эта работа принадлежала перу гения, однако на протяжении сорока лет она оставалась единственным более-менее серьезным исследованием жизни актрисы. Беинбридж справедливо указывал, что голливудская карьера Гарбо плохо вписывается в традиционные рамки. Она не позволила сделать из себя стандартный голливудский продукт».

Мерседес и Сесилю часто действительно было нечего делать, кроме как перемывать косточки звезде, обнаруживая и смакуя даже самые незначительные новости из ее жизни. Вот Мерседес докладывает Сесилю, что Шлее приобрел виллу в местечке Кап д’Эль, находящемся на юге Франции неподалеку от Монако.

Сесиль писал в ответ: «Просто чудовищно с ее стороны, что она не желает проведать тебя. Боюсь, что она принимает дружбу как нечто само собой разумеющееся. Я полагаю, что поскольку она повсюду имела успех, то привыкла считать, что люди просто обязаны ходить перед ней на задних лапках. Подозреваю, что такова ее судьба – выискивать именно тех людей, которые согласны делать все, что она прикажет, ничего не требуя взамен». И тут же: «По-моему, Шлее вскоре обнаружит, что вилла начала века, построенная ради зимнего солнца, не оправдает его надежд летом. Много бы я дал, чтобы увидеть, как он обставил это свое приобретение – не иначе как мебель с какого-нибудь аукциона и лампы, словно из борделя! Господи, голова идет кругом от этих людей!»

Валентина, которой молва приписывала роль любовницы молодой Гарбо, уже давно была вне сферы ее чувственных интересов, тогда как ее супруг так и остался спутником кинодивы. Фотограф Битон как-то назвал Валентину «одной из невыносимейших эгоцентриков-маньяков».