Бернар Шампильон - Роден

Произведение Родена пытались сравнивать с работами скульпторов Средних веков, в частности с творениями Слютера 63или ваятелей, создававших сцены распятия Христа. Нет, у Родена был совершенно новый подход к композиционному решению. Тогда как сцены «Тайной вечери», «Снятия с креста», «Положения во гроб» объединяют персонажей вокруг одной центральной фигуры — Христа, в композиции Родена центральной фигуры нет. Несчастные заложники выражают не только человеческое страдание; воодушевляет их на подвиг и повелевает их волей сознание гражданского долга.

Гюстав Жеффруа, известный французский писатель и критик, писал: «Роден преобразовал сюжет, сделав его героев символами. Его искусство никогда не было столь совершенным. Он подошел к созданию персонажей с огромной ответственностью. Сначала он лепил их обнаженные фигуры, где каждый мускул, поза, жест, выражение лица передавали необычайное душевное напряжение людей, добровольно идущих на смерть во имя спасения других. И только затем он облачил эти создания из плоти и крови в ниспадающие одеяния из грубой материи. Все члены этой группы наделены индивидуальными характеристиками, но драма, переживаемая каждым из них, шестикратно усиливает впечатление. С помощью такого композиционного решения Роден поднимает этот подвиг на высоту символа, обобщенного образа». А Октав Мирбо завершает свою статью о «Гражданах Кале» самой блестящей похвалой, какую можно высказать о современном скульпторе: «Его гений — это не только его способность подарить нам бессмертный шедевр, а еще и то, что он помог скульптуре снова стать восхитительным искусством, какого мы давно уже не знали». 64

Роден явно испытывал потребность в том, чтобы быть перегруженным работой. Многие скульпторы любят отставлять в сторону свои творения, а затем снова возвращаться к ним несколько месяцев или лет спустя. Таким был Шарль Деспио, 65почти каждый день в течение пятнадцати лет, до самой смерти, исправлявший своего «Аполлона», причем вносимые изменения были неуловимы для постороннего глаза. Подобное встречается и у художников. Например, Пьер Боннар 66был всегда не удовлетворен своей работой и начинал поправлять, а затем почти заново писать картины, хранившиеся по 20 лет в кладовке мастерской.

Можно подумать, что умножать количество мастерских было своего рода манией Родена, излишеством или проявлением тщеславия. На самом деле это было вызвано прежде всего необходимостью. Проекты, эскизы, произведения или их фрагменты, которые он должен был лепить или отливать в формах, макеты памятников в натуральную величину — все они загромождали мастерские, приводили к тесноте по мере нарастания темпа работ.

Мы уже упоминали, что он трудился одновременно над своим неисчерпаемым творением — порталом «Врата ада», и над памятником «Граждане Кале». В это же время он вдохновенно создавал небольшие произведения, отличающиеся исключительной чувственностью: «Вечная весна», «Дафнис и Хлоя», «Помона», «Психея» и, наконец, знаменитый «Поцелуй». В «Поцелуе» физическая любовь передана с такой нежностью и порывистостью, что могла бы и сегодня служить прекрасной иллюстрацией для любого сочинения о сексуальности, освятив его авторитетом большого искусства. В том же 1886 году Роден получил заказ на памятник Виктору Гюго, предназначенный для Пантеона, где захоронили великого писателя, умершего в 1885-м. Гюго снискал беспрецедентную славу, как официальную, так и народную. Его политическая ангажированность вкупе с литературным гением привели к тому, что его стали рассматривать как полубога. Никто не смог бы увековечить его образ лучше, чем Роден. Скульптор, восхищавшийся Гюго, недавно закончил его бюст.

Несомненно, Родену была оказана огромная честь: только самому выдающемуся из наиболее признанных скульпторов того времени можно было доверить увековечить образ гения. Родена предпочли Жюлю Далу, признанному «певцу республики». Это стало причиной его окончательного разрыва с Роденом. Далу представил амбициозный проект, в котором, по его мнению, удалось отразить многоликое творчество писателя с помощью окружавших его аллегорических фигур. Этот проект очень не понравился комиссии Министерства изящных искусств и был отклонен без права обжалования.

Роден, оставив другие работы, срочно приступил к осуществлению проекта памятника гениальному писателю. Всё прочитанное у Гюго проносилось в его сознании настолько стремительным потоком, что ему было очень трудно выразить эти идеи в пластике. Варианты множились, вскоре их число достигло дюжины. Казалось, скульптор буквально захлебнулся ими. Ему никак не удавалось отказаться от одних и объединить отдельные элементы других. Роден был убежден, что создатель поэтического цикла «Легенды веков», гений поэзии должен быть предстать обнаженным.

Воображение Родена рисовало Гюго на скале у моря, имея в виду ссылку поэта, выступившего против Наполеона III, и его жизнь изгнанника на островах Джерси и Гернси в проливе Ла-Манш. Он должен опираться на скалу, стоя лицом к невидимому морю. (Роден считал выступление Гюго против режима Наполеона III и его жизнь в изгнании вершиной биографии писателя.) Музы должны были спускаться с Парнаса, чтобы нашептывать поэту мелодику его лирики.

Но Роден — не мастер такого рода аллегорий. Его музы — это пышнотелые женщины, которые остаются женщинами, несмотря на все его попытки создать удачную композицию. Позже он оставляет только двух, самых существенных, — Трагическую музу и Внутренний голос. Но вопрос об их участии в общей композиции монумента пока не решен окончательно.

Члены комиссии Министерства изящных искусств почувствовали себя оскорбленными, когда увидели всеми почитаемого старца лишенным одежды. И почему он изображен сидящим, тогда как должен соответствовать статуе Мирабо во весь рост? Роден, очевидно, забыл, что памятник создается не для открытого пространства, а для Пантеона и должен вписываться в ансамбль.

Позже мы увидим, каковы будут трансформации памятника Гюго.

Разочарование комиссии было для скульптора жестоким ударом. Но Родена занимали одновременно и другие проекты, прежде всего «Врата ада». Все те образы, которые неотступно будоражили его воображение, требовали воплощения, и они должны были занять свое место во «Вратах ада».

Друг Родена критик Роже Маркс, родом из Нанси, предупредил его о том, что организуется конкурс на проект памятника известному живописцу Клоду Лоррену 67в Нанси, столице Лотарингии. Хотя художник почти всю жизнь провел в Риме и его живопись была итальянской по духу, родился он около Шарма в Вогезах, и теперь его земляки хотели увековечить память о нем.