Вадим Бакатин - Избавление от КГБ

Таким образом, архивы бывшего КГБ включают в себя более 10,6 миллиона единиц хранения материалов различных по содержанию и актуальности. Существенная часть их включает сведения государственной важности, а не только «ведомственные секреты».

По архивам КГБ проходят граждане нашей страны и иностранные граждане, чьи интересы должны быть защищены. И наоборот, интересы огромного числа граждан и общества в целом требуют раскрытия архивов, организации к ним доступа.

Бесценные подлинные документы трагической истории великой страны, практически не введенные в научный оборот. Разгадки множества тайн, ключ к выяснению судеб миллионов безвинно пострадавших. Материалы оперативных дел и агентурной работы. Святая святых государства. Огромное богатство, которое обязательно следовало сохранить для будущих поколений.

Задача сохранения архивов сразу же встала для меня в практическую плоскость. В первые послепутчевые дни в газетах появились сообщения из «достоверных источников» о массовом сожжении архивов на Лубянке. Первое указание нового Председателя КГБ касалось категорического запрета на уничтожение каких-либо материалов из архивов. Конечно, это не спасало и не могло спасти документы, относящиеся к путчу: любому понятно, что их не было в архивах, они находились в сейфах и рабочих столах руководителей. И, нет сомнений, многие документы были уничтожены.

Но что делать с архивами? С разных сторон шли призывы открыть сведения на агентуру, чтобы народ знал «кто есть кто», и сделать архивы общедоступными. Одновременно с этим мест от сотрудников КГБ поступали десятки предложений, чтобы не допустить невосполнимого «ущерба госбезопасности» в случае их захвата и обнародования, все архивы сжечь.

Опасность вандализма в отношении архивов тогда действительно существовала. Слишком многие были заинтересованы в их уничтожении или, наоборот, надеялись на использование материалов КГБ для политического шантажа. Но я категорически выступал против такого радикального предложения. Архивы надо сохранить и ни в коем случае не позволить «под шумок» спрятать «концы в воду».

Другое дело, как в последующем поступать с архивными материалами. Безошибочная позиция — нужен закон об архивах, который все расставит по местам.

Что же касается самого острого в те дни требования — немедленно открыть досье на агентуру и, как выражались «вольные» журналисты, на «стукачей». Я категорически был против этого.

Первый раз свою позицию в вопросе об архивах я изложил в заявлении «Независимой газете», которое было напечатано уже 29 августа:

«В связи с выступлениями в «Независимой газете» и ряде других изданий по поводу необходимости обнародовать досье на «миллионы тайных агентов и осведомителей КГБ» считал бы необходимым заявить следующее. Я уверен, что открытие этих досье не только нецелесообразно, но и крайне опасно.

Виноваты не люди, а система, которая в годы тоталитаризма с пионерских лет воспитывала людей в таком духе, что они нередко становились добровольными или невольными осведомителями. Подавляющее большинство из них — честные люди, ничем иным себя не запятнавшие. Призывы «открыть архивы» могут только еще больше расколоть наше и без того больное общество. Одержав решительную победу, демократическим силам сейчас самим важно не опуститься до постыдной «охоты на ведьм». Сейчас время собирать камни, время залечивать раны, а не бередить их.

Ни в одной стране, где победили демократические революции, подобные досье не были открыты [2] В Германии позже досье «штази» открыли. . Не будет этого и у нас, пока я нахожусь на посту Председателя КГБ. Это, разумеется, не относится к «тайнам», связанным с преступлениями против народа, репрессиями, преследованиями инакомыслящих и т. п. К этим архивам будет немедленно, в соответствии с Указом Президента России, обеспечен в установленном порядке доступ всех заинтересованных лиц».

Я убежден в правильности такой позиции.

Мне кажется, я понимаю и тех, кто в свое время пострадал от слежки КГБ, за свои убеждения поплатился лагерем, высылкой, издевательствами и теперь желает одного — справедливости. И еще озабочен тем, чтобы в новое свободное общество, за которое эти люди боролись и которое начинаем строить, входили наравне со всеми бывшие «агенты КГБ». А кто может выразить мнение безвинных и безгласных, кого расстреляли, сгноили в лагерях, «психушках»? Отмщения?! К тому и призывают некоторые публицисты, тем не менее стыдясь самого этого слова. Предлагаются разные меры. От простого — «страна должна знать своих героев» — до требований непонятного «всенародного» суда.

Нет, эти рецепты не годятся. Они сами отдают сталинизмом. И трудно сказать еще, что страшнее — моральное осуждение, а по-русски — «травля», или новый ряд на скамье подсудимых — носителей «не той», чуждой уже «демократам» идеологии.

Это было бы трагической ошибкой. Создание демократического свободного гражданского общества отодвинулось бы на десятки лет. В общественном сознании появились бы новые «мученики и жертвы», опять требующие отмщения.

Эти рецепты годятся только в том случае, если мы намерены следовать большевистскому примеру. И на развалинах тоталитарного коммунизма намерены воздвигнуть тоталитарный антикоммунизм.

Много ли надо благородства и демократизма для того, чтобы открыть дорогу шантажу и расправам над людьми, которые когда-то, может быть десятки лет назад, сотрудничали с КГБ. Расправам не только моральным, ведь во многих районах страны отнюдь не бабушкиной сказкой остается кровная месть, и сведения о доносе старейшины одного рода на старейшину другого рода пятьдесят лет назад — более чем достаточное основание для межродовой войны.

Кроме того, я прекрасно сознавал, что спецслужба, какие бы аморальные цели она ни преследовала, станет еще более аморальной, если выдаст своих агентов. Тех людей, кто сотрудничал или сотрудничает с разведкой, ни одна разведка не выдает.

К чему приводит «утечка» информации о сотрудничестве с КГБ, можно видеть на примере, скажем, Казимиры Прунскене, уважаемого мною человека, мужественной женщины, в прошлом главы литовского правительства. Устроили ей провокацию, обвинив в «сотрудничестве» с КГБ в студенческие годы. Или взять провокационную возню вокруг одного из руководителей «Саюдиса» Чепайтиса, вызвавшую правительственный и парламентский кризис в той же Литве. Если кто от этого всего и выиграл, то только правые, реакционные силы, но отнюдь не демократия, которой у нас, правда, еще не было, а если так пойдет, то долго еще не будет. Демократии чужды политиканство и спекуляции.

Естественно, речь не идет о конкретных лицах и конкретных уголовных преступлениях. Здесь для следствия не может быть ведомственных секретов.