Екатерина Андреева-Бальмонт - Воспоминания

Из всех сестер я тогда любила больше всех Маргариту. Я стала наблюдать за ней пристально, мне хотелось понять, почему она не любит Виктора Александровича и как она «польстилась на золотой мешок». Но ничего не могла заметить. Напротив, вся дальнейшая жизнь Маргариты опровергла обвинение, возведенное на нее ее бедным поклонником.

Свадьба Маргариты, как и Танина, праздновалась на даче в Петровском парке. Все было так же: венчание в Москве, в нашей церкви в Брюсовском переулке, на даче гости, обед, шампанское. И отъезд молодых, только эта чета поехала в Италию.

Отсутствие Маргариты было для нас, детей, и особенно для меня, очень чувствительным. В то время у нас уже не было гувернанток, и за нами наблюдали и нашими занятиями руководили старшие сестры. И все это она делала как-то легко, весело, ласково.

После ее замужества я перешла в ведение Анеты, что было гораздо менее приятно. Анета поставила себе задачей воспитывать меня. Мне надоедали ее нарочитые наблюдения за мной, ее нравоучительные беседы. И я чувствовала, как она пробует разные приемы воздействия на меня, чего Маргарита никогда не делала.

Но все же те два года, что я прожила с ней в одной комнате, оказали на меня большое влияние. Анета любила литературу, поэзию. Знала много стихов наизусть, декламировала мне вслух Пушкина, Некрасова. Особенно много Ал. Толстого, который тоже, конечно, стал моим любимым поэтом, и я заучивала его стихи наизусть.

Из книг, которые читала, — а она все время проводила за чтением и писанием, — она читала вслух доступные мне отрывки из Достоевского и Тургенева. Последний мне так нравился, что я прочла почти все его романы потихоньку, держа книги на коленях, когда якобы готовила уроки. Анета была очень доверчива и к тому же близорука. И я бессовестно пользовалась этим.

Она писала рассказы для детей, читала их нам вслух. Но нам они не нравились, мы слушали их, чтобы ее не обидеть. Может ли быть что-нибудь интересное в том, что пишет родная сестра, которую мы видим дома с утра до ночи и которую так хорошо знаем! Она писала про какого-то мальчика Павла, у которого была тайна. Мальчика такого не было, никакого Павла она не знала, значит, все выдумала, а выдумывать мы сами можем, да еще получше ее. Как раз этот рассказ был напечатан в каком-то толстом детском журнале, и Анета была страшно довольна, что его хвалили, и показала нам отзывы о нем в печати. Мы были удивлены, немного сконфужены, но остались при своем мнении.

Вот когда вскоре после этого она прочла нам Достоевского «Маленького героя», вот это было интересно! Вечером, когда Анеты не было в комнате, я доставала нужный том с полки и перечитывала этот рассказ по многу раз, но почему-то тщательно скрывала это от Анеты.

Анета была очень серьезная девушка, она не любила выезжать в свет, не любила танцевать, была равнодушна ко всему показному. Совершенно не занималась своей внешностью, несмотря на то, что была самой красивой из сестер. Платья носила гладкие, без отделок, темного цвета. Свои длинные волосы заплетала в косы и свертывала их в узел на затылке. Никогда не смотрелась в зеркало и во всем соблюдала «простоту» — ее любимое выражение. «В человеке важен только его внутренний мир, его душа», — говорила она мне. Она была чрезвычайно религиозна и очень огорчалась, что я так холодна к церкви, не знаю молитв, не читаю для себя Евангелия. Она старалась внушить мне интерес к духовным вопросам, но чем больше она старалась, тем больше я протестовала. Мне нравилось пугать ее своим вольнодумством. Она была очень кротка и терпеливо выносила мое глупое бунтарство. Не сердилась, только огорчалась. Мне часто бывало стыдно своих выходок, но ей я никогда не показывала своего раскаяния.

Под конец я очень привязалась к ней и очень огорчилась, что она вышла замуж и уехала от нас.

Ее роман с будущим мужем, Яковом Александровичем Поляковым, начался летом на даче, когда Яков Александрович приезжал к нам каждое воскресенье к завтраку, а потом мы, младшие, с ним и Анетой предпринимали дальние прогулки; кто ехал на таратайке {30} 30 таратайка — легкая двухколесная повозка с откидным верхом. , кто шел пешком, брали с собой самовар, посуду, угощение и располагались где-нибудь на берегу ручья. В лесу Яков Александрович занимался всеми нами одинаково, разжигал костер с братьями, нам, девочкам, помогал расстилать ковер и накрывать стол. Мы весело пили чай, устраивали игры, в которых Яков Александрович принимал живейшее участие. Он много пел из русских опер, которые знал наизусть, — и мужские, и женские партии, и хоры, заставляя нас подпевать себе. Когда он раз не приехал и мы без него поехали в лес — было так скучно, мы так ссорились, Анета была так печальна, что мы все решили, без Якова Александровича нельзя устраивать пикников.

Осенью, когда мы вернулись в Москву, Анета сообщила нам, что выходит замуж за Якова Александровича и уедет от нас жить с ним на его фабрику, где он был директором. Мы возмутились: зачем им уезжать, жили бы с нами оба и продолжали бы играть, читать вместе и ездить на пикники.

Анета была невестой два-три месяца. Она очень заметно изменилась: стала веселее, живее, ее большие, всегда задумчивые глаза сияли теперь счастьем. Из них изливались потоки нежности, особенно когда она смотрела на своего Яка.

Конечно, каждая невеста любит своего жениха, раз она выходит замуж, но мне казалось, что Анета как-то иначе, гораздо больше любила своего жениха, чем это обыкновенно полагалось.

После свадьбы они прожили несколько месяцев в Москве, и мы, младшие, часто бывали у них на новой квартире. Но мне там было скучно. Когда Якова Александровича не было дома, Анета ждала его, ходила от окна к окну, прислушиваясь к звонкам. Когда он был дома, она не отходила от него, держа его руку, не спускала с него глаз и говорила только с ним, а с нами только о нем.

Другое дело, когда они переехали на фабрику. Мы очень любили бывать в Баньках {31} 31 Баньки — (Лисьи горы) — имение близ станции Павшино под Москвой при текстильной фабрике, принадлежавшее мужу Анны Алексеевны Андреевой Якову Александровичу Полякову. Бальмонтом здесь была написана большая часть стихов, вошедших в книгу «Горящие здания» с ночевкой. Мы ездили туда на паре лошадей, если с матерью, то в карете, 25 верст по шоссе. Их новый дом, только выстроенный Яковом Александровичем, стоял на горке, вокруг разбивали цветник. Молодой парк обносился забором. Большой сосновый лес, запруженная речка. Раздолье. Яков Александрович всюду водил нас, все показывал: новые корпуса фабрики, которые он возводил, школу, больницу. Его сестры и брат Сережа [58] Сергей Александрович Поляков, в будущем известный издатель «Скорпиона» и журнала «Весы». были нашими сверстниками, мы подружились, и с ними нам там было очень весело.