Мэтт Дикинсон - Другая сторона Эвереста

К моему удивлению, некоторые из соперников Ала, почуяв, возможно, изъян в его имидже «крутого», звонили мне после экспедиции, чтобы посмаковать детали моего первенства на вершине, однако, если они думали, что я собираюсь копаться в грязи, то они ошиблись. Ал поднялся на вершину в безупречном стиле, и у него было достаточно сил, чтобы долго говорить с Брайаном, а потом закрепить шарф на вершинном шесте. Он, для страховки, шёл вместе со мной до лагеря 6 и, если бы захотел, мог бы идти быстрее.

Сандип вернулся домой с 20 000 фунтов долга за экспедицию, и говорили, что скоро его должны послать в Боснию со своим подразделением. Потом его отозвали, и он отправился поступать на курсы, дающие возможность быть отобранным в Британские Воздушные Силы. К сожалению, жалобы на боль в голени, возможно наследие экспедиции на Эверест, лишили его этого. Сандип вернулся к своим обязанностям военного врача, стараясь изо всех сил забыть о своей неудаче — быть так близко к Эвересту и не осуществить свою мечту — Семь Вершин.

— Мне предложили место в экспедиции за десять тысяч фунтов, которая стартует весной девяносто седьмого, но с моими долгами, которые ещё надо выплатить, я не смог принять это предложение, — сказал он мне.

Услышав, что Сандип нашел такую возможность, Роджер предложил одолжить ему денег, великодушный жест, который тронул меня до глубины души. Однако другие обстоятельства не позволили Сандипу принять участие в экспедиции. Но ещё через год, как многие из нас и ожидали. Сандип вернулся на Эверест, успешно взойдя на вершину 25 мая 1998 года.

Роджер Портч сбрил свою бороду и забрался в теплое место — Бритиш Аэрвэйс 747. перевозящих пассажиров по всему миру. Мадрас, Маскат, Йоханнесбург, Мехико Сити — вот его среднемесячный пакет путешествий, но память об экспедиции на Эверест не покидает Роджера, как бы много взлетов и посадок он не совершал.

— Я учусь жить с тем, что я не взошел на вершину, но чтобы прийти к этому, понадобится время, — сказал он мне, — но я не вернусь. Это был мой единственный шанс. Я слишком стар, чтобы предпринять другую попытку, и, на самом деле, это будет нечестно по отношению к Мюриэл и девочкам. Я не могу заставить их пережить всё снова.

Есть в жизни Роджера один особый момент, когда мысли о том, что могло бы быть, становятся особо непереносимыми, и, к несчастью, этот момент наступает каждый день в его повседневной жизни. Он наступает тогда, когда он летит, и на красном цифровом приборе его Боинга 747 появляется цифра 8848 метров. Когда он всматривается в глубокую голубизну верхней слоев атмосферы и наслаждается кривизной земли, то в мечтах он представляет, что могло бы быть, пройди он последние несколько шагов на Вершину Мира. И появляется бесконечная печаль о мечте, которой никогда не суждено осуществиться.

Роджер до сих пор носит на шее красную нить нашей пуджа-церемонии,

А что же я? Я вернулся с двумя обмороженными пальцами, чтобы можно было сказать, что я был двадцать седьмым британцем, который взошел на Эверест, и пятым, кто это сделал с севера. Многие очень любопытные друзья спрашивали меня: «Что же произошло после восхождения на Эверест?»

— Что вы имеете в виду?

— Ну, знаете, приглашение в Букингемский дворец на херес, обсуждение маршрута за чаем с тостами с лордом Хантом в Королевском географическом обществе. Медали и все такое.

На самом деле вообще ничего не произошло, кроме полного восстановления. Моими фанфарами стал рисунок моего сына Алистара с надписью «Молодец, папа!» И этого было достаточно.

Я показал свои пальцы нескольким специалистам. Они решили, что надо подождать, что я и сделал. После двух недель кожа, покрытая волдырями, стала зеленой, потом черной, затем твердой как картон. Потом обмороженная часть полностью отпала, обнажив через восемь недель два нормальных пальца. В конце концов, эти пальцы стали сверхчувствительными к теплу и холоду, но я счастлив, что они есть вообще.

«Ещё три-четыре минуты на холоде, — говорил мне один из специалистов, — и вы потеряли бы оба пальца. Еще десять минут, и вы потеряли бы много больше».

По сравнению с обморожением Макалу Го и Бека Уэзерса (у обоих не обошлось без серьёзной ампутации), это вообще ничто.

В июне и июле я работал над фильмом, освежая в памяти экспедицию в монтажной комнате. 24 августа 1996 года на четвертом канале прошла радиопередача. С тех пор я снимал фильмы в Малайзии, Таиланде, Йемене, Малави и Омане, вдобавок к написанию этой книги. Тот факт, что я делал фильм на вершине Эвереста, кажется, недалеко продвинул меня по карьерной лестнице. Я всё ещё писал сценарии, надеясь разразиться приключенческими фильмами.

Я не думаю, что Эверест вообще изменил меня как личность, и этот факт, в какой-то степени, раздражает Фиону, которая надеялась, что из помороженной скелетообразной куколки, которую она встретила в Хитроу, появится совершенная бабочка. Я остался все тем же эгоистичным упрямым бродягой, каким и был всегда и по-прежнему не мог оставаться дома более нескольких дней, начиная вышагивать по комнате, размышляя, куда же отправлюсь в следующий раз. Я по-прежнему посыпался рано утром и перебирал в голове места, где ещё не бывал. Мы все ещё разделяли с Фионой многие наши мечты, но одна, которую не разделяли, магически не исчезала, потому что я ходил в горы.

Я часто думал, пойду дня когда-нибудь на другую большую гору. Некоторые говорили мне, что решительность, которую я проявил на Эвересте, могла бы привести меня на вершины других гор. Но я в этом не уверен. Причины, побудившие меня лезть на Эверест, накапливались, как я теперь убедился, в моем сознании и в моем сердце, как при накачивании мышц и сухожилий. Я полез на Эверест в тот момент моей жизни, когда внутренний гейзер крушений надежд обернулся взрывом энергии. Если бы эта возможность представилась мне на несколько лет раньше или позже, я не уверен, что достиг бы вершины.

Так что же в итоге? Всё осталось на своих местах. Всё то же самое. Эверест велик, но не настолько, чтобы изменить стиль жизни. Красные счета по-прежнему копятся около телефона. Ипотечная компания по-прежнему обрывает телефон, желая взыскать с нас долги. Мы так же, как и всегда, счастливы вместе и несчастны в разлуке.

Я все ещё жду грома среди ясного неба, великой небесной неоновой стрелы, которой я не увидел на вершине. Возможно, это Фиона, которой следует взойти на гору, может быть, она увидит великую небесную стрелу, когда окажется на вершине. Возможно, мне следует ей посоветовать это.

Но, поразмыслив, я не думаю, что это хорошая идея. Подъём всего этого джина и тоника на гору сразит и самого лучшего лидера.

Я всё также делаю приключенческие фильмы. Я должен зарабатывать на жизнь, но моё сердце уже стремится вперед. Я вижу себя пишущим и ставящим через десять лет фильмы в Голливуде — судя по всему, прекрасная идея, пока не поймешь, что каждый, кто работает на телевидении, мечтает о том же самом. Итак, я делаю только одно, что дает полет моей фантазии — пишу рассказы, сюжеты которых исходят из самых странных уголков моего сознания. Надеясь, что смогу продать один из своих сценариев и выйти на новый виток своей карьеры, пока кто-нибудь не позвонит мне и не спросит, а не хотел бы я снять фильм об экспедиции на К-2.