Мэй Пэнг - Любить Джона: Нерассказанная история

Джон любил быть у воды, а у Джермано была лодка, стоявшая на якоре возле пляжа «Фруктовый сад» в Бронксе. Мы замечательно проводили наши уик — энды. По субботам, рано утром, Джон, Джулиан и я садились в лодку, отчаливали и просто тихо лежали на солнце, а лодка плыла по течению. После пикника, мы еще некоторое время отдыхали, а потом остаток дня купались. Мы все трое получали большое удовольствие от того, что просто были вместе, тихо бездельничая под летним солнцем.

По вечерам, когда мы записывались, мы всегда брали Джулиана с собой в студию. У него были летние каникулы, и, по нашему мнению, не было ничего страшного в том, что он задерживается в студии до одиннадцати или двенадцати, так как он мог отоспаться на следующий день. Он также мог вздремнуть в студии. Джулиан во время записей всюду следовал за Джоном, с благоговением наблюдая, как его отец работает над альбомом. Между делом Джон объяснял Джулиану всякие вещи, позволяя ему сидеть за пультом, чтобы тот мог работать с аппаратурой бок о бок с Джоном.

Как — то Джулиан практиковался на рабочем барабане, и Джон сказал инженерам включить запись. Потом пошел в студию и спел и сыграл «Йа, Йа» — старый шлягер, который он делал во времена ранних БИТЛЗ — в то время как Джулиан аккомпанировал ему. Позже, когда вышел альбом «Стены и Мосты», Джон преподнес Джулиану огромный сюрприз. Он сказал Джулиану, что то, что они тогда сыграли, включено этот альбом.

Джулиан был изумлен. «Зачем ты это сделал? — огорченно разинул он рот. — Если бы я знал, я сыграл бы лучше.»

Джон был изумлен в свою очередь. Он повернулся ко мне и сказал: «Я думаю, он чертовски преуспеет в этом.»

«Видишь, — ответила я, — он такой же пристрастный музыкант, как и ты.»

Джон по — прежнему не хотел разговаривать с Синтией, и я поддерживала с ней связь сама. Она оказалась в одиночестве — ее друзей куда — то вызвали. Я чувствовала, что она одинока, но Синтия всегда была веселой со мной и ничего не требовала. Ей было очень приятно, что Джон вдруг заинтересовался Джулианом, и она решила ничем не провоцировать его.

Когда бы ни позвонила Йоко, Джон был радушным, но держался на расстоянии. Из их коротких разговоров Йоко узнала, что все шло отлично: альбом заканчивался в положенный срок, и всем, кто его слышал, он нравился; Джону очень нравилась новая квартира; он был в восторге от Джулиана; Синтия ничем не огорчила его; мы с Джоном были счастливы, как никогда, друг с другом. Затем Йоко вдруг решила поехать в сольное турне по Японии. Джона это не вдохновило. «Ты знаешь, сколько будет стоить тебе и твоей группе полет в Японию, жизнь в отелях и поездки по стране? Мы не сможем продать достаточного количества твоих пластинок, чтобы покрыть расходы на это турне.»

Йоко была непреклонна. «В Японии обо мне очень хорошего мнения», — все время говорила она Джону, предполагая, что отказываясь оплатить ее турне, он не дает ей возможности продолжать карьеру, хотя сам активно действует. «Она получит ужасные отзывы в прессе, — говорил мне Джон. — Ей же будет хуже. Мне не хочется, чтобы она ехала.»

Они стали сплошь и яростно названивать друг другу. Наконец, утомившись, Джон капитулировал. С этого момента у Йоко появилась причина звонить еще чаще, сообщая ему все подробности своего турне. Ее самой большой проблемой, похоже, было то, что Дейвид Спинозза отказался ехать с ней в Японию под предлогом того, что у него уже есть другие обязательства. Он пообещал ей, однако, что порепетирует с группой до их отъезда. Джон сказал ей, чтобы она наняла любого гитариста по своему выбору.

Я почувствовала опасность. Мне казалось, что, как бы Йоко не старалась все контролировать, ее жизнь была полна сюрпризов. Я была уверена, что для нее было сюрпризом, когда Джон сбежал со мной; потом я была уверена, что для нее было сюрпризом, когда Спинозза отказался ехать с ней в Японию. Сюрпризы только придавали ей еще больше отчаяния, а я знала, что ее отчаяние причиняло одно беспокойство.

В течение следующей недели было множество звонков в связи с ее турне, и я узнала от друзей, которые были близки и Спиноззе и другим членам группы Йоко, что этому гитаристу надоело высокомерное поведение Йоко по отношению к Джону. Сообщали, что Спинозза и Йоко постоянно спорили о том, как Джон и Йоко могут представлять себя всему миру как «пару мира и любви», когда Йоко так презрительно относится к Джону и все время высказывается, что Джон похож на ребенка, который сделает все, о чем его попросят. В конце концов благоразумный Спинозза отказался от турне.

Когда Йоко была в Японии, Джону позвонил Ринго и пригласил его в Лос — Анджелес помочь ему записать «Спокойной Ночи, Вена». Потом позвонил Тони Кинг и сказал нам, что Элтон собирается записывать свой новый альбом на Ранчо Кариба в Колорадо. Тони сказал Джону, что Элтон хочет сделать «Люси В Небесах С Алмазами» и намекнул, что он хотел бы, чтобы Джон спел вместе с ним в этой записи. Эти два приглашения воодушевили Джона.

«Я хотел бы помочь Ринго и Элтону и посмотреть Карибу», — сказал он мне. Джону было любопытно побывать в этой легендарной студии звукозаписи, где музыканты жили в прекрасном, изолированном помещении и могли полностью сосредоточиться на своей музыке.

Я покачала головой. «Я никогда не поеду снова в Лос — Анджелес.»

«Почему?»

«Ты знаешь, как на меня действует это место.»

«Но я должен это сделать для Ринго. Это займет всего несколько дней.»

В действительности меня пугала мысль о том, что Джон может снова закуролесить, если начнет вести ночную жизнь в Лос — Анджелесе. Джону пришлось потрудиться, чтобы уговорить меня поехать. Он настойчиво повторял, что мы будем там только три дня и он не будет там ни пить, ни мотаться по городу. Я сказала ему, что если мы останемся на четвертый день, я уезжаю, с ним или без него.

Мы договорились, что поедем на три дня в Лос — Анджелес, потом слетаем на два — три дня в Карибу, а потом возвращаемся в Нью — Йорк. Я была обрадована, когда Джон согласился, чтобы Синтия и Джулиан поехали с нами в Лос — Анджелес.

Запись «Спокойной Ночи, Вена», песни, которую Джон написал для Ринго, прошла быстро и гладко. Джон дал совет продюсеру Ринго, Ричарду Перри, как должна быть сделана эта вещь, и Перри, под его руководством, мастерски провел эту сессию. Ринго был в восторге.

На следующий день в студии Ринго сказал: «Нам еще не хватает одной песни.» Джон задумался и тут же сказал: «Я хотел сам сделать эту вещь, но отдам ее тебе.» Он пошел в кабину вокалиста и спел и сыграл старый хит Плэттерз «Only You» (Только Ты). Ринго и Джим Келтнер аккомпанировали ему на барабанах. Он хотел замедлить темп этой песни, сделав ее более нежной и прочувствованной, чем у Плэттерз.