Мэй Пэнг - Любить Джона: Нерассказанная история

Когда он сказал об этом Гарольду Сидеру, тот сказал: «По — моему, тебе не следует туда ехать». Он напомнил Джону, что по существу они с Леви противники и им не следует заводить дружбу, пока все их деловые вопросы не будут улажены и Леви не будет ничего иметь против Джона.

Джон проигнорировал совет Гарольда. Время от времени кто — нибудь овладевал его воображением так, что получал власть над Джоном, и Джон не слушал никаких советов. Как всегда непредсказуемо, Джоном овладело восхищение Моррисом Леви.

Я ничего не могла поделать с этим, и мне пришлось заняться организацией репетиций. Мы вызвали в Нью — Йорк Клауса Формана, Джима Келтнера и Джесси Эда Дейвиса, которые должны были присоединиться к Кенни Ашеру и гитаристу Эдди Мотто. Из Нью — Йорка группу должны были привезти на лимузинах на ферму Морриса Леви.

Музыканты были в таком же смущении, как и я. Они никак не ожидали, что в следующий раз будут играть с Джоном на молочной ферме, принадлежащей Моррису Леви.

Не удивительно, что днем Джон изрядно выматывался, и по вечерам мы отдыхали, встречаясь с друзьями. Пол и Линда, а также Мик продолжали заходить к нам. Мик, однако, всегда сначала звонил. Обычно они приходили с бутылочкой вина, и мы сидели вокруг столика, разговаривая о музыке и сплетничая об общих знакомых. Как — то Мик привел с собой Глина Джонса. Глин работал инженером у БИТЛЗ и Роллинг Стоунз.

Отведя меня в сторону, Мик, сверкая глазами, сказал: «Глин очень зол на Джона.

«Почему?» — спросила я.

«Из — за одного высказывания Джона.»

Мы с Миком стали шептаться, и я засмеялась в предвкушении. Он умел подразнить. Потом я заметила, что Джон косится на нас. Когда какой — нибудь мужчина заговаривал со мной, он тут же начинал ревновать. Мик тоже заметил это и сказал вдруг:

«Глин, почему ты не скажешь Джону, что у тебя на душе?»

«В чем дело?» — спросил Джон.

«Он сердится на тебя.»

«Что такое, Глин?» — Джон всегда беспокоился, когда кто — то сердился на него.

«Я стараюсь злится на тебя, но ты так любезен, что это нелегко», — ответил Глин. Потом он объяснил, что расстроен из — за того, что было сказано о нем в интервью «Леннон Вспоминает». Джон сказал тогда, что «Abbey Road», которая была вновь смикширована Глином, получилась паршивой по звучанию, и Глин, настоящий профессионал, был оскорблен этим замечанием Джона.

Джон же совершенно не помнил этих слов и очень смутился. Он объяснил: «Я тогда только что прошел примитивную терапию. Я просто выпускал пар. В том интервью вообще было много злости.»

Глин уставился на него. Слова Джона задели его: он никак не ожидал, что Джон может не помнить своих слов, и не понимал, как это можно отмахнуться от сказанного, назвав это «просто выпусканием пара». Как и все, он верил всему, что говорил Джон на публике и относился к нему очень серьезно.

Джон несколько раз извинился перед Глином, и в конце концов дело замяли. Ни Мик, ни Глин ничего не сказали, но я видела, что они были искренне изумлены тем, что интервью Джона, оказавшие на многих такое влияние и которые они воспринимали как громогласную правду, были для него случаем выпустить пар, а потом забыть, что он сказал. Даже им пришлось принять во внимание разницу между Джоном — публичным мифом, который считался человеком необыкновенной правдивости и искренности, и Джоном — реальным человеком, который мог вести себя так же капризно, как и все мы.

Мы также снова стали встречаться с Тони Кингом и с Дейвидом Боуи, который горел желанием узнать мнение Джона о его многочисленных новых проектах.

Мик и Бианка провели лето и начало осени на побережье, остановившись в доме Энди Уорхола в Монтоке, и благодаря им, мы провели свой осенний отдых у океана.

Они приехали в город в конце сентября, чтобы присутствовать на открытии музея искусств Метрополитен. Перед открытием Мик позвонил и спросил, можно ли к нам заскочить. Он пришел в темном осеннем костюме и выглядел, как всегда, великолепно. Пробыв час, он собрался уходить и вдруг сказал: «Почему бы вам обоим не пойти с нами в музей. А потом мы все вместе поедем в Монток.»

Джону понравилась идея поехать на побережье, но открытие музея его не привлекало. Мик стал трясти его за руку, уговаривая пойти. Джон упрямился, а Мик не отставал. «Ну ладно, поедем», — сказал наконец Джон.

«Что мне надеть?» — спросила я. Мик щелкнул по лацкану своего костюма. «Поедемте как есть», — сказал он.

Джон был в джинсах и тенниске, а я — в спортивном костюме.

Джон посмотрел на меня. Я знала, что если попросить его надеть что — нибудь более официальное, у него сразу пропадет желание идти. Поэтому я очень спокойно посмотрела на него и сказала: «Я готова, если ты идешь. Дай мне только положить кое — что в сумочку.» Мы накинули свои одинаковые вельветовые куртки, я собрала сумку, и мы все пошли в лимузин Мика и поехали в отель за Бианкой. Когда Мик вышел из машины, чтобы позвать свою жену, Джон, который уже встречался с Бианкой, сказал: «Теперь ты наконец познакомишься с этой мифической женой.» Я засмеялась. «Потом, когда мы будем в их доме, мы познакомимся с их мифическим ребенком», — добавил он. Никто из нас не видел дочь Мика, Джейд.

Через десять минут Мик вернулся с Бианкой. «Это Би», — сказал он. Бианка была элегантно одета в красивый черный костюм с двойной грудью. Она улыбнулась и поприветствовала нас, а потом молча уселась на заднем сиденье.

«Я хотел лететь в Монток на самолете, — сказал Мик, — и позвонил в аэропорт, но из — за сильного тумана не смог нанять самолета. Так что я решил пока держать лимузин и отправить его назад в Нью — Йорк после того, как он отвезет нас.»

Открытие музея носило официальный характер, и у входа стоял контролер, собирающий приглашения, который остановил нас. «Извините, сэр, но я не могу вас впустить, вы не так одеты.»

«Это Джон Леннон», — сказал Мик.

«Извините, не могу.»

Джон собрался уходить, но Мик не мог допустить этого. Он стал убеждать охранника. «Как же вы можете прогнать Джона Леннона? Я не могу поверить, что вы не впустите Джона Леннона.» Затем выступила вперед Бианка. Сначала она говорила очень обаятельно, потом очень твердо, а потом снова очаровательно. Ее решимость была внушающей, и охранник наконец сдался и впустил нас всех.

Музей был полон богатых, элегантных женщин, сопровождаемых мужчинами в строгих костюмах. НА втором этаже был устроен бар. Здесь Мик и Джон стали сплетничать о гостях, отмечая во что они одеты и как они выглядят. Тем временем Бианка расхаживала по музею, чрезвычайно спокойная и собранная. Хозяйничала на открытии Диана Фриланд, которая тепло приветствовала Бианку.

Среди гостей была Жаклин Онассис. Когда она заметила Джона, она улыбнулась и сказала: «Привет, как поживаешь?» — протянула руку. Потом Джон представил меня миссис Онассис, с которой я была рада официально познакомиться.