Мэй Пэнг - Любить Джона: Нерассказанная история

Когда Джон вернулся, он сказал нам, что Бианке хорошо. Было еще не поздно, но нам обоим хотелось спать, и мы отправились в постель.

Я решила сразу заснуть, а Джону хотелось почитать перед сном (он читал историю крестовых походов). Я уже начинала отключаться, когда он сказал: «Знаешь, мне очень нравится этот дом. Нам надо попросить Гарольда заняться им.» Потом он спросил: «А ты точно сможешь управляться в такой кухне?»

«Мне все нравится в этом доме», — ответила я.

Чуть погодя, он посмотрел на меня. «Бианка в точности как Йоко, — сказал он. — Она хочет, чтобы всё внимание уделялось ей, и она всегда находит способ добиться этого.»

Через несколько минут мы услышали, как к дому подъехала машина. Огни ее фонарей залили светом нашу спальню.

«Может, это Кит», — сказал Джон.

«Зачем Кит будет так поздно приезжать?»

В этот момент раздался стук в дверь. «Джон, — раздался голос Мика, — у меня нет наличных. Не можешь дать мне взаймы? Это полиция.»

Джон открыл дверь. Мик сильно нервничал, и у него был расстроенный вид. Джон дал ему всю нашу наличность — сто долларов. Мик взял деньги и ушел. Потом мы услышали голоса в доме.

Я встала и выглянула в окно. Все, что я смогла увидеть в темноте, — это три автомобиля, стоящие на подъезде к дому. На крыше каждого из ни горели мигалки. Потом я увидела, как из дома сопровождении полиции вышли Мик и Бианка. Джон запаниковал.

Для него полиция означала облаву, и ему не улыбалась мысль, что мы вдвоем будем лежать в постели, беспомощные и беззащитные, в то время как полиция ворвется в комнату. Это напомнило ему 1968 год, когда была устроена облава на них с Йоко. Его тогда осудили за хранение марихуаны, что стало причиной его продолжающихся проблем с иммиграционными службами Соединенных Штатов.

Вскоре зазвонил телефон. «Возьми трубку», — сказал Джон. Я встала и подошла к телефону. Это был Мик: «Все нормально», — сказал он мне. По голосу он был очень пьян. «Когда мы все сидели в гостиной, Бианка позвонила в больницу, и они прислали эту ебучую полицию, скорую и ебучую пожарную машину. Сейчас мы в больницу, и ей латают колено.»

Я положила трубку и рассказала Джону. «Почему она не сказала ему, что позвонила? — сказал он. — Не выношу такие сюрпризы.» До того, как я снова легла спать, он сказал: «Видишь, она совсем как Йоко».

С таким сравнением можно было согласиться. Однако днем я заметила, что когда Бианка начинала приставать к Мику, он успокаивал ее, но не поддавался на ее игры. Он всегда был сам по себе. Один Джон среагировал на театральный прием Бианки и пошел в ее спальню узнать, в порядке ли она.

На следующее утро Бианка вышла к завтраку с костылем. После завтрака она заменила его тростью и все утро так и ходила: то с костылем, то с тростью.

Приехали с визитом Джон Филлипс и Женевьева Уэйт. «Тут уже толпы собираются», — сказал мне Джон.

Мы вызвали лимузин, чтобы нас отвезли назад в Нью — Йорк.

Утром Джон позвонил Гарольду Сидеру и попросил его связаться с агентом по недвижимости в Монтоке.

«Следующее лето будет еще лучше, чем это, — сказал он мне, отойдя от телефона. — Следующим летом у нас будет свой ебучий дом.»

Через несколько дней после нашего возвращения из Монтока Мик и Чарли Уоттс пригласили нас на вечеринку в квартире Бада Праегера. Праегер был мэнеджером рок — групп. Через некоторое время после того, 4как мы пришли туда, я увидела, как Джон с какой — то девицей прошел в ванную. Я не стала пускать дело на самотек и подойдя к ванной, забарабанила в дверь. Джон открыл и трусовато посмотрел на меня. Потом он объяснил, что эта девица предложила ему кокаин.

На следующий вечер он решил сходить к Йоко. Через час после его ухода зазвонил телефон. «Послушай, Мэй, — сказала Йоко, — Джон плохо себя чувствует. Это все его нервы. Ты же знаешь, каким он бывает нервным. Он слишком плох, чтобы ехать домой. Я оставлю его на ночь и отправлю домой утром.» Мне это не понравилось, но делать было нечего. когда утром Джон пришел, я спросила: «Как ты себя чувствуешь?»

«Лучше, — ответил он. — Лучше.» Это все, что он мог сказать о своей ночи с Йоко.

Через несколько дней рано утром после звонка Тони Кинга Джон куда — то ушел. Когда он вернулся, у него был смущенный вид. «Фанг Йи, я должен поговорить с тобой», — сказал он. Мы сели рядом. «В тот вечер, после того как я на вечеринке познакомился с той подругой, я встретился с ней.»

«А я думала, ты был у Йоко.»

«Я позвонил Йоко и уговорил ее соврать тебе.»

Я была огорчена поведением Джона и озадачена поступком Йоко. Зачем она прикрывала Джона? Может, она что — то задумала?

«Я водил эту девицу в Боттом Лайн, и ебучие фотографы сняли нас. Сегодня этот снимок в утренних газетах, которые идут в розницу. Я бегал по всему городу, пытаясь скупить все экземпляры, чтобы ты не увидела его, но без толку. Так что мне пришлось рассказать тебе.»

Я свирепо посмотрела на Джона. Он соврал мне, Йоко соврала мне, и вот снова Джон не смог позаботиться о том, чтобы не поставить меня в дурацкое положение перед обществом. Хоть я и была расстроена, но все же не так. Уже четыре месяца между нами не было и тени недоразумений, и этот инцидент — как бы неприятен он ни был — все же был совсем не то, что чудовищные пьяные буйства в Калифорнии и когда он чуть не задушил меня в источнике в Палм Спрингз. «Я не ебал ту подругу, — сказал Джон. — В самом деле.» «Дело не в том, что ты делал с ней или что ты позволял ей делать с собой, Джон. Дело в том, что ты соврал мне.» «Я люблю тебя. Это меня пугает. Это так меня пугает, что я должен был что — то сделать. Когда все идет хорошо, мне нужно что — тол сделать. Теперь я это сделал, и все кончено.»

Вновь мне было напомнено, что чем лучше шли дела, тем больше было шансов для какой — нибудь неприятности. Я вспомнила, как в Калифорнии Джон попросил меня уехать, потому что мы стали слишком близки. То, что Джон так боялся близости, ужаснуло меня.

Он обнял меня и попросил простить его. «Я не хочу, чтобы ты снова причинял мне боль», — сказала я. «Я постараюсь. Постараюсь.»

Потом позвонила эта девица. Джон отказывался говорить с ней, и она продолжала названивать. Я поднесла ему телефон. «Твоя подруга звонит», — сказала я. Он взял трубку и заорал в микрофон: «Я не хочу с ней разговаривать и не хочу ее видеть», после чего бросил трубку.

Позже позвонила Йоко. «Джон сказал, что попросил тебя соврать мне и ты…» — начала я.

«Слушай, Мэй, — перебила она, — так было лучше для тебя.»

«В каком смысле?»

Слова Йоко ошеломили меня.

«Ты знаешь, что Джон дал той девице номер вашего телефона? Зачем он это сделал? У него на это должна была быть причина. Если бы ему было на нее наплевать, он не дал бы ей телефон.»