Мэй Пэнг - Любить Джона: Нерассказанная история

Когда Джон подошел к двери, я неожиданно для себя позвала его: «Джон, Джон, пожалуйста, не уходи. Я никогда тебя ни о чем не просила, но я прошу тебя сейчас: не уходи!»

«Фанг Йи, ты делаешь из мухи слона.»

В этом весь Джон. Он никогда не слушал того, что не желал слышать. У дверей я обняла его и крепко прижала к себе.

«Ну, пока», — сказал он.

Я старалась держать себя в руках, но после ухода Джона меня охватила дрожь. Я знала, что он снова включится в ту игру, в которую они с Йоко играли, и знала, что эта игра слишком сложна для меня.

Я сделала себе кофе и стала смотреть телевизор. Прошло пять часов, а Джон все не возвращался. Я сняла трубку и позвонила в «Дакоту».

«Я не могу сейчас с тобой говорить, — сказала Йоко, как только услышала мой голос. — Я позвоню тебе позже.»

«Джон у тебя?»

«Да.» Она повесила трубку.

Я подождала еще час, потом позвонила снова.

«Я все еще не могу разговаривать», — сказала она, вешая трубку.

Я знала, что нет способа заставить ее позвать Джона. Я была уничтожена. Я смотрела телевизор до самой последней программы, а потом вырубилась.

Когда утром я проснулась, Джона все еще не было. Я позвонила в «Дакоту».

«Я хотела бы поговорить с Джоном», — сказала я Йоко.

«Нельзя. Он очень устал. Лечение было очень трудным.»

«Ты уверена, что с ним все в порядке?»

«Все прекрасно. Прекрасно. Я скажу ему, чтобы он позвонил тебе попозже.»

Я просидела у телефона весь день. Но Джон не позвонил. Так я и просидела большую часть субботней ночи, снова уставившись в телевизор, стараясь изо всех сил не думать о том, что происходит в «Дакоте». Мой желудок сжимался, и, чтобы меня не вытошнило, я старалась не думать совсем. Я знала, что, понравится мне это или нет, я узнаю правду довольно скоро. В воскресенье утром я поднялась и стала ждать, когда зазвонит телефон. Он снова не зазвонил. Никогда в жизни я не чувствовала себя хуже. Мне нужны были хоть какие — нибудь известия, но я знала, что не получу их. Я не могла представить себе, почему Джон поступил со мной так жестоко. В два часа я позвонила Йоко.

«Йоко, — сказала я как только она ответила, — Я ДОЛЖНА поговорить с Джоном.»

«Он все еще спит.»

«Но ведь когда — нибудь ему нужно проснуться.»

«Когда он проснется, я попрошу его позвонить тебе.»

«Разбуди его сейчас. Я хочу поговорить с ним.»

«Мэй, я скажу ему, чтобы он позвонил тебе.»

Я знала, что она ни за что не соединит меня с ним. Мне ничего не оставалось, как только ждать.

В довершение ко всей этой глупой невероятной ситуации мы с ним должны были идти к дантисту на следующий день, в понедельник. Я собиралась пойти и надеялась, что и он пойдет тоже. Хоть он и не вернулся в эту ночь. Хоть он и не позвонил. Все шло так хорошо, и все же я не смогла не пустить Джона в «Дакоту». Я чувствовала свое бессилие, я чувствовала себя ужасно. В этот момент я ненавидела их обоих — ненавидела их за то что они оба такие непредсказуемые. И я ненавидела себя за то, что позволила себе стать жертвой их непредсказуемости, потому что я так сильно любила Джона, потому что я знала, что нашим отношениям пришел конец, а я не хотела, чтобы они кончались.

В понедельник я встала, оделась и провела все в утро в ожидании, когда будет пора идти к дантисту. Когда я взглянула в зеркало, я ужаснулась своему виду. Я почти не спала и не ела с пятницы и выглядела еще более изможденной, чем в ту ночь, когда Фил Спектор связал Джона, или в ту ночь, когда Джон обвинил меня в том, что я флиртую с Дэйвидом Кассиди, или в тот день, когда Джон внезапно попросил меня покинуть дом в Бель — Эйре, или в ту ночь, когда он набросился на меня в Палм Спрингз. Я выглядела такой истерзанной, что решила одеть темные очки. Джона не было в офисе дантиста, когда я пришла, но когда я вышла из кабинета, я встретила его в приемной. Он выглядел еще хуже, чем я. Его глаза покраснели, под ними были мешки. Он посмотрел на меня как — то сонно; казалось, он ошеломлен. Он посмотрел так, как смотрел обычно после ночи попойки, когда он просыпался и ничего не помнил.

«Привет», — сказала я.

«Привет.»

Помолчав, Джон встал и вошел в кабинет дантиста, а я села ждать его.

Когда он вышел, я встала и пошла по коридору. Джон молча пошел за мной.

«Куда ты идешь?» — спросил он, когда мы вышли на улицу.

«Домой… А ты разве не идешь?»

Джон моргнул. «Э — э… ладно… o'кей.»

Он был совершенно дезориентирован. Я вглядывалась в него, стараясь понять, кого он мне сейчас напоминает. Он выглядел и говорил, как зомби.

Мы прошли в молчании три квартала до нашей квартиры. Когда мы поднялись по лестнице, я открыла нашу дверь, и Джон пропустил меня вперед.

«Думаю, что должен сказать тебе это прямо сейчас, — сказал он, войдя. — Йоко разрешила мне вернуться домой.»

Я подозревала это. Я это знала. И все же, когда я это услышала, я была потрясена.

«Что?»

«Йоко разрешила мне вернуться домой.»

Я уставилась на него.

«Я соберу кое — какие вещи и пойду.» Я рухнула в кресло. Я ничего не могла сказать Джону. Он был похож на автомат, и я знала, что не могу пробиться внутрь. Он достал чемодан и начал собираться. «Никто не виноват, просто так случилось», — сказал он, бросая свои носки и нижнее белье в чемодан. Он взглянул на меня, прищурившись: «Это не было задумано специально», — сказал он мягко, продолжая упаковывать одежду.

Слезы текли по моим щекам, но я была слишком подавлена, чтобы сказать хоть что — нибудь. Я оцепенела.

С того самого момента, как восемнадцать месяцев назад Йоко предложила мне пойти с Джоном, я должна была знать, что все решает она. По по мере того как наши отношения развивались, я позволила себе думать, что Джон изменился. Он перестал пить. Он поделился частью своей жизни с Джулианом. Он перестал быть затворником и снова научился быть с друзьями. И ОН ПИСАЛ ПЕСНИ. И все же в глубине души, хоть я и не желала признавать это, я знала, что Йоко всегда сможет заставить Джона делать то, что ей нравится.

Я должна была признать, что Джон смог уйти от меня в момент нашего наивысшего счастья. Правда была в том, что, чем ближе я становилась Джону, тем больше у меня было шансов потерять его. Это был момент триумфа Йоко, и я чувствовала себя униженной и обманутой. Не знаю, зачем я это сделала — не знаю до сих пор — но я встала, подошла к телефону и набрала ее номер.

«Мои поздравления, Йоко, — сказала я ледяным тоном, когда она ответила. — Ты забрала Джона назад, и я уверена, что ты будешь очень счастлива.»

Ее ответ был сюрпризом. «Счастлива? Я не знаю, смогу ли я быть счастлива когда — нибудь», — сказала она с горечью. Я никогда не слышала, чтобы ее голос был таким тоскливым. Ее ответ потряс меня, а ее настроение было таким темным, что это мгновенно вывело меня из моего шока.