Евгений Матвеев - Судьба по-русски

Натали приближалась ко мне с широко раскрытыми руками — встретила словно родного: вот-вот заключит меня в свои объятия.

— Вы именно такой, каким я вас себе представляла!

Говорила она на абсолютно чистом русском языке, спросила, не говорю ли я по-французски. Поняв и без моего ответа, что «нет», быстро приступила к делу. По четкости ее действий было понятно, что принимать и сопровождать гостей — это ее профессия.

— Итак, мсье Евгений. Пока вы распакуете чемодан, примете душ, я оформлю ваши документы. Потом мы поедем прожигать жизнь. Программа у нас роскошная — все самое лучшее в Париже: театры, рестораны! Денег у нас куча, автомобиль у входа…

Она проворно подтолкнула меня к лифту, шутливо сопроводив это напевом: «Я жду тебя, мой друг желанный…»

Сгорая от нетерпения поскорее свидеться с Парижем, я решил заняться чемоданом перед сном, а сейчас — вниз!.. И…

Натали просто взвизгнула от восторга:

— Браво! Вы настоящий француз! Париж ленивых не любит! Сейчас быстро в машину! О деталях поговорим по пути!

Я усадил ее в глубокое кресло в вестибюле гостиницы.

— О деталях поговорим сейчас.

— Почему сейчас? — Натали пыталась выпорхнуть из кресла, как птичка из гнезда. — Почему? Там Елисейские Поля! Там…

Мне очень не хотелось, чтобы она расстраивалась. Я взял ее ладошки в свои руки, погладил…

— Теперь послушай. — Она очень неохотно смирилась. — Поверь, то, что будут показывать нам через два дня, я уже знаю.

— Что?

— Будет: Эйфелева башня, «Мулен Руж», ресторан «Максим», гробница Наполеона, Лувр, Собор Парижской богоматери…

— Мсье Евгений! Этого вам мало?! — с удивлением сказала Натали и, подняв кверху глаза, покачала головой.

— Мало… — улыбнулся я ей.

— Но в Париже нет египетских пирамид!..

— А мне их и не надо!

— А что надо?!!

— Запоминай: ходить будем по городу пешком, ездить в метро, в автобусе. Есть будем в самых дешевых бистро и кафешках, посетим место, где было «чрево Парижа», посмотрим парочку новых фильмов…

— Боже! Мсье Евгений! Вы сумасшедший! Начальство меня убьет! — Натали щелкнула замками сумочки, раскрыла ее: — Смотрите сколько франков нам дали! Я обязана предоставить вам самое-самое…

Долго бродить по улицам нам не пришлось. Ноябрьский день короток, сумерки быстро сгущались, скрывая архитектурные красоты. К тому же, как назло, начал моросить дождь.

Натали, зябко кутаясь в плащ, все чаще с укоризной посматривала на меня, подкалывала:

— Хотите, я дам вам косынку? Прикроете свою плешь… Простудитесь — мне потом за это отвечать…

Я указал на портрет полуобнаженного мужчины со вздутыми бицепсами, освещенный гирляндами лампочек. Над входом в кинотеатр завлекал зрителей сам Сталлоне. На фасаде мигала реклама фильма «Рэмбо» с его участием.

— Давай зайдем. Посмотрим, заодно и согреемся, — сказал я Натали.

Схватив ее за руку, я бегом домчал до кинотеатра. С особым настроением собрался увидеть то, чего в Москве нельзя было посмотреть. Предвкушал кайф, потому что этот фильм слыл лучшим образцом западного кино. Мы так долго были лишены возможности видеть действительно по-настоящему хорошие зарубежные фильмы, что и «Рэмбо» казался чудом.

Билеты, увы, купили без труда. Натали переводила с французского так себе — через пятое на десятое. Ладно, решил я: главное — это ритм, монтаж, композиция, искренность актеров…

В почти пустом зале стали проявляться странные шорохи и сдавленные вздохи.

— Пересядем! — Натали перетащила меня рядов на пять назад.

Но оказалось, что мы не удалились, а приблизились к некой агонии: нарвались уже на откровенные любовные стоны…

Из разных мест зала слышались какие-то реплики, шиканье, смешки.

— О чем они говорят? — спросил я.

— Они просят не заглушать звук с экрана, — ответила Натали. — Все! С меня хватит! Пойдемте отсюда или я вас оставлю одного!..

Дождь усиливался. Парижские улицы заметно опустели.

— Что будем делать теперь? — спросила Натали почти обреченно.

— Я хочу есть.

— За углом потрясающий китайский ресторан. «Вперед, гасконцы!»— скомандовала Натали цитатой из «Сирано де Бержерака».

Но в шикарный ресторан мы не пошли — по моей просьбе. Опять я внес коррективы в задуманную моей хозяйкой роскошную жизнь — мы пошли в самую заурядную пиццерию. Еда — Бог с ней! Да и комфорт, сервис тоже не Бог весть какой… Зато мне были интересны люди! Живые, веселые, смешливые!..

Услышав русскую речь, к нашему столику потянулись сидевшие рядом мужчины, уставив его своими пивными кружками. Посыпались вопросы: какой Горбачев? Что такое «перестройка»? Какая у вас теперь будет жизнь? Как у вас будет с плюрализмом?..

Мне было чертовски интересно общаться с простыми людьми, которые горячо вникали в особенности жизни такой далекой страны. Натали же не только без всякой охоты переводила их вопросы и мои ответы, — она не пыталась даже скрыть своего брезгливого отношения и к месту нашего пребывания, и к незатейливому салату из морских диковин (для меня), и к моим небритым собеседникам…

— Мсье Матвеев! Нам пора уходить!

Дождь моросил все так же противно. Рядом был магазинчик, и мы укрылись под его навесом, стояли у ярко освещенной витрины. Натали накинула на голову капюшон плаща, раздраженно ширкнула «молнией» до самого подбородка.

— Ну, а теперь что? — В ее глазах блеснула злинка. — Надеюсь, вы найдете свой отель?

— С вашей помощью, конечно, — ответил я, пытаясь понять столь резкую перемену в наших отношениях. Откуда мне тогда было знать, что я не только сломал всю программу, которую мне подготовили, но и нарушил планы Натали — сопровождая меня, хоть два дня пожить шикарной жизнью, на которую ей были выделены деньги. Ей хотелось пойти со мной в хороший ресторан, куда она сама не могла попасть, потому что жила очень скромно. Я же потащил ее в дешевую пиццерию. Вместо хорошего театра — в заурядную киношку с весьма сомнительной публикой. Я заставлял ее бродить по улицам, которые она видит каждый день… Да еще под дождем…

— Мне надо успеть на метро! — Губы ее дрожали то ли от холода, то ли от подступавших слез. — Порядочные женщины в Париже в метро после десяти не ездят…

— Почему?

— Потому что их грабят и насилуют! — Она повысила на меня голос.

Мне стало невыносимо жаль ее, словно выброшенного из гнезда воробушка. Я предложил:

— Дойдем до «Флориды», снимем тебе номер…

— Нет!

— Почему?

— Не полагается!

— Тогда давай я тебя на такси провожу до дома. Деньги у меня есть…

— Нельзя! — Она заплакала.

— Но ты понимаешь, что я останусь в чужом городе и без языка!

К нам подошел один из тех, кто больше всех интересовался «плюрализмом», и, еле ворочая языком, что-то конфиденциально спросил.