Юрий Сушко - Юрий Михайлович Сушко Я убил Степана Бандеру

С ним был солидарен генерал Бегма, который руководил партизанским движением на Ровенщине: «…B начале Отечественной войны разведывательное управление оставило небольшие специальные группы по сугубо разведывательным соображениям. С развитием партизанского движения на Украине эти группы начали быстро увеличиваться за счёт местного населения, беглецов из плена и пр. Эти группы превратились в большие отряды. Так, например, отряд полковника Брынского — дяди Пети — вырос до 300 человек, капитана Каплуна — до 400, майора Медведева — до 600. Таким образом, своей работой они переросли задачи спецгрупп, стали известны в области и превратились в обычные большие партизанские отряды, с той лишь разницей, что люди этих спецгрупп охраняли штабы, заготовливали продукты, однако более чем за год не провели ни одной боевой операции. В этих отрядах отсутствует институт комиссаров, нет ни комсомольских, ни партийных организаций. Вследствие такой бездеятельности, отсутствия контроля и воспитательной работы среди личного состава люди развращаются, имеется немало случаев самовольных расстрелов ни в чём не повинного населения, массовые пьянки, хулиганство и так далее…»

Бандеровцы настойчиво искали и находили среди местного населения людей, которые, мягко говоря, недружелюбно относились к «красным партизанам». Не к самой идее народного сопротивления оккупантам, а к тем, кто, называя себя партизанами, пользовался моментом и жил в своё удовольствие. Последних ненавидели, и «благодаря» им люди переносили свою злобу на всех, кто брал в руки оружие и сражался с фашистами.

Это признавали даже сами чекисты. Опытный командир диверсионного отряда Илья Старинов в шифровке на имя заместителя начальника Украинского штаба партизанского движения Тимофея Строкача 17 марта 1944 года сообщал: «В освобождённых районах Тернопольской области население прятало часть скота, свиней, создавая тайные склады для банд националистов, которые покуда ушли в подполье, леса, на территорию, занятую немцами… В четвёртой войне воюю, однако никогда не встречался с такой враждебной средой, как в освобождённых районах Тернопольской области…»

По мере приближения фронта к границам Германии усиливалась роль так называемого «кляйнкрига» («малой войны»), предполагавшая активизацию диверсий и подрывных мероприятий в тылу советских войск. 12 февраля 1944 года в составе Главного управления имперской безопасности было создано 8-е управление, занимавшееся координацией деятельности пятой колонны.

Весной того же года в Тернополе прошли переговоры между представителем Провода ОУН Гриньохом (Гераси-мовским) с начальником полиции безопасности и СД дивизии «Галичина» оберштурмбаннфюрером СС Витиской и криминал-комиссаром Папе, представителем СД в Галицийском крае. В обмен на взаимное прекращение огня и помощь оружием украинской стороне ОУН-УПА обещали предоставлять немцам разведданные о советских и польских вооружённых частях. Позже Гриньох подтвердил эти договоренности и выразил готовность принимать участие в диверсионно-террористических акциях, выдвинув единственное условие — освобождение из концлагерей украинских узников, в первую очередь Степана Бандеры.

Через несколько дней командующий УПА-«Север» Дмитро Клячковский (Савур) через абверкоманду группы армий «Северная Украина» передал собранные агентурные сведения в обмен на 20 полевых и 10 зенитных пушек, 500 автоматов, 250 тысяч патронов и 10 тысяч гранат. Конечно, это был выгодный «товарообмен», повесомее тех самых упомянутых «тридцати сребреников»…

Одновременно Савур отдал приказ своим частям: «Борьбы с мадьярами, словаками и другими союзными войсками Гитлера не ведём…»

Командование вермахта высоко оценивало сотрудничество с бандеровцами. На совещании во Львове 19 апреля 1944 года командиры абверкоманд группы армий «Юг» не скупились на комплименты. Материалы, полученные от УПА, говорил подполковник Линдгард, «исключительно исчерпывающи и… годятся для применения армией в военном плане», подчёркивая, что без помощи повстанческой разведки агентурная деятельность немецких разведорганов «была бы вообще невозможна». Ему вторил подполковник Зелингер, утверждая, что подрывная работа за линией фронта «может осуществляться только с помощью УПА».

Ещё в Заксенхаузене Степан Бандера инструктировал Шухевича: «Под влиянием большевистской действительности наименее стойкие элементы, безусловно, в абсолютном большинстве перейдут на сторону советов. Они вдвойне опасны для нашей дальнейшей работы, и их возможный переход… подорвёт престиж ОУН и УПА, а их борьба, на которую они активно пойдут вместе с большевиками против ОУН, исключит любую возможность нашей подпольной работы… А потому необходимо немедленно и как можно секретнее, во имя великого национального дела, ликвидировать вышеназванные элементы двумя путями…»

Первый, указывал Проводник, — это открытый бой, в котором найдут свою смерть и правые и виноватые. Второй — уничтожение предателей с помощью известных методов работы службы безопасности ОУН.

Отступая, гитлеровцы проявляли трогательную заботу о материально-техническом обеспечении будущего подполья на оставляемой ими Западной Украине и активном использовании военно-организационных и разведывательно-подрывных возможностей частей УПА. Генерал-майор Бреннер в этой связи отдал особое распоряжение:

«Начатые в районе Деражино переговоры с руководством национальной Украинской повстанческой армии были успешно проведены также в районе Верба. Достигнуты договорённости. Немецкие части не подвергаются нападению со стороны УПА. УПА засылает лазутчиков, преимущественно девушек, в занятые врагом районы и сообщает результаты разведотделу боевой группы Притцмана. Пленные красноармейцы, а также советские партизаны препровождаются в разведывательные отделы для допроса; местные вражеские элементы используются боевой группой на работах. Чтобы не мешать этому необходимому взаимодействию, приказываю:

1. Агентам УПА, которые имеют удостоверения за подписью „капитан Феликс”, или тем, кто выдает себя за членов УПА, разрешать беспрепятственный проход; оружие оставлять при них. По требованию агента предоставлять им быстрейший доступ в разведотдел.

2. Члены частей УПА при встрече с немецкими частями для опознавания поднимают левую руку с раздвинутыми пальцами к лицу; таковых не задерживать, — это означает их взаимопонимание.

3. Со стороны УПА имеются нарекания на то, что немецкие регулярные части производят самовольные реквизиции, особенно домашней птицы. В связи с этим согласно приказу от 2 февраля 1944 г. командиры частей привлекаются за эти самовольные реквизиции, чтобы таковые прекратить».