Самуил Маршак - В начале жизни (страницы воспоминаний); Статьи. Выступления. Заметки. Воспоминания; Проза разных лет.

Тут были дети всевозможных возрастов. Школа принимает и пятнадцатилетних юношей, и совсем малышей до грудных младенцев включительно и, — можно ли идти еще дальше? — до… родителей, которые являются в школу учиться воспитанию ребенка. Большая часть детей поступила в эту школу после долгих мытарств по другим — заурядным и «образцовым» — школам и, главным образом, вследствие расшатанности здоровья и нервов.

Пока длился школьный ужин, я успел оглядеть овощи на огородах, цветы и молодые деревья в саду, — результаты трудов учителей и учительниц, учеников и учениц. В школе нет разделения труда: девочки работают вместе с мальчиками на огородах и по подрезке деревьев, а мальчики в свою очередь принимают деятельное участие в стирке, которая, кстати сказать, является в школе большим событием. За стиркой обыкновенно ведется оживленная беседа на самые разнообразные темы. Такая «обывательская» беседа, на которую в обыкновенные дни не выпадает достаточного времени, сильно облегчает и взрослым, и детям этот малопривлекательный труд. Учителя и взрослые дети стирают крупное белье; малыши — носовые платочки.

Во время ужина школьный сад навестил добрый приятель детей — кролик Эрнест. Это не прирученный кролик и не домашний, а самый «настоящий», то есть дикий, живущий собственным умом. При школе нет домашних животных — ни собак, ни кошек, которые, по мнению м-ра Ойлера, являются психически искалеченными существами. М-р Ойлер и «его» дети были бы гораздо больше рады завязать дружбу со свободными обитателями леса. При добром и неизменно спокойном отношении к этим существам, короткое знакомство с ними осуществимо. Первым наглядным подтверждением правильности этого взгляда явился кролик Эрнест, усвоивший себе привычку посещать школьный сад в закатные часы.

Закат догорел; наступило время сна.

Дети, со свернутыми одеялами в руках, подошли прощаться с м-ром Ойлером и его голубоглазой женой, которую природа одарила золотыми, ниспадающими до земли, волосами.

— Прощай, Питер! Прощай, Эльса! — прощебетала детвора.

После прощаний и поцелуев все они, в своих длинных ночных одеяниях, потянулись к воротам для того, чтобы идти на ночлег в темный, темный лес. Только немногие улеглись под деревьями или в палатках в саду.

Лунной ночью мы прошлись с Питером (м-ром Ойлером) в лес к той отдаленной чаще, где находится место его ночного покоя: это самая передовая позиция в лесу, где учитель спит чутко, как часовой, готовый отозваться на первый зов его питомцев.

В смутном сиянии луны, встававшей из-за сосновых ветвей, мы разглядели по дороге под деревьями маленькие аккуратно сложенные пакетики. Это были ребятишки, спавшие в разных местах без подушек на одном одеяльце, одна половина которого служит им простыней, а другая выполняет свою прямую миссию — одеяла.

Дети м-ра Ойлера не боятся ночной темноты. Впрочем, их маленькие, невозмутимые сердца не доступны никакому чувству страха…

Утром их ожидали обычные занятия, обычная работа. Это — прежде всего работа по дому (после получасового «пробега»), затем — после завтрака работа в саду, чтение, уроки. Гимнастику они проделывают не многосложную, не утомительную. Главные движения ее преподал им Раймонд Дункан, брат Айседоры. [15] Дункан Айседора (1878–1927) — танцовщица, искала новых путей развития танцевального искусства, проповедовала идею всербщего художественного воспитания детей.

Если день выдается очень уж пасмурный, с проливным дождем, — дети и учителя сидят в одной из комнат, ткут, прядут, слушают музыку или ведут тихую беседу. В одну из таких бесед Питер рассказывал детям, что у Эльсы через несколько месяцев должен родиться ребенок. Питер просил детей, как преданных друзей своих, пожелать чего-нибудь хорошего этому еще не рожденному младенцу. Дети отнеслись с глубокой серьезностью к просьбе учителя, и каждый по очереди пожелал младенцу таких прекрасных, таких волшебных вещей, каких бы не выдумал никакой мастер сказок, никакой Андерсен…

Лондон, 27 июля (9 августа)

В Могарам, иди тигровый праздник Индии, среди шумных игр, состязаний и пестрого маскарада тигровых шкур, правоверные не забывают отдать дань одной очень древней традиции. Заключается она в провозглашении проклятия каким-то четырем братьям, чьи имена не известны никому из ныне живущих.

Предание, объясняющее этот обряд, рассказывает, что в незапамятно давние времена на севере Индии жид праведный старец. Умирая, он оставил своим сыновьям, а их было четверо, сады, дома, десятки слонов и сотни верблюдов. Только одного из своих верблюдов он удержал за собой…

Он сказал детям:

— Когда я умру, положите мое тело в простой, узкий ящик. Взвалите его на спину моего верблюда, а на крышку не забудьте положить мой Коран. Верблюда выведите из города до ближайших джунглей. Там проститесь со мною в уходите домой, не оглядываясь.

Сыновья удивились странной воле старика, но перечить не могли. Только младший сын, любимец отца, не удержался и спросил:

— Не собираешься ли ты, отец, предпринять после смерти далекое путешествие? Не хочешь ли ты посетить кабульских купцов, которые давно не возвращают нам денежного долга?

Отец улыбнулся и ответил сыну:

— Да, я собираюсь совершить очень далекое путешествие — через горы, пустыни и леса. На родину пророка, в благочестивую Мекку. Когда выведете верблюда в чащу, поверните его головой в сторону Мекки, а там не тревожьтесь, он сам донесет меня, куда следует.

Сыновья еще больше удивились, но по кончине отца постарались исполнить его волю в точности. Ящик с телом взвалили на верблюда, а на крышку положили Коран, с которым отец не расставался до самой смерти. Верблюда вывели в джунгли и поставили среди густых зарослей — головой в сторону Мекки, как завещал отец.

По очереди они простились с прахом отца и повернулись, чтобы идти в город. Но едва отошли на расстояние нескольких шагов, у всех четырех явилось одновременно настойчивое желание обернуться и поглядеть, на прежнем ли месте стоит верблюд с гробом на спине.

Но священна предсмертная воля отца и страшно его загробное проклятие. Братья остановились, не оглядываясь. Легкий шум раздался позади их: будто ветер перевернул несколько страниц раскрытого Корана.

Младший брат воскликнул:

— Увидите, братья, верблюд не тронется с места! Никто из нас даже не дернул его за повод. Верблюд ленив и не пойдет, пока рука человека не принудит его. Вечером его могут найти недобрые люди и уведут его, оставив на произвол судьбы ящик с телом отца. Вернемся лучше и похороним покойника по обряду правоверных на городском кладбище.