Борис Кудрявов - Тайная семья Высоцкого

— Так устроена жизнь. Я бы сейчас хотел снять еще один фильм «Три мушкетера». И чтоб там играл Саша Абдулов. Потому что он стал просто потрясающим актером. Но тот Д’Артаньян в моих глазах — только Миша Боярский. Время показало, режиссер оказался прав. Правда, Веня Смехов упрекает меня, что к старости я стал хвастаться. По его мнению, не я, а вся команда создала «Трех мушкетеров». Это все легенда! Так хочется лишь Вениамину Смехову! Очень уважаю этого блистательного таганского актера. Но о какой команде говорит Веня, если он приезжал на три дня, снимался и уезжал? О каком коллективе может идти речь, если Боярский просто в рот мне тогда заглядывал? Никто со мной не спорил. Актеры делали все беспрекословно. Да и сам Смехов до Атоса не сыграл в кино ни одной хорошей роли.

— В фильме «Двадцать лет спустя» история повторилась?

— В этой картине все актеры были уже мэтрами. Каждый из них предлагал что-то свое. Может, поэтому, как сказал тот же Смехов, и картина получилась хуже. Я слишком многих слушался. Хотя продолжение снимать не хотел, поддался уговорам Боярского. Я его бесконечно люблю, и сделал все это для него. Для меня самого съемки были просто мукой: рухнули все финансы, началась как раз перестроечная ломка. От всех «мушкетерских» продолжений я получил только тиреотоксикоз и инфаркт.

А «Трех мушкетеров» я делал для себя!

— Скажите, почему все-таки роль миледи не сыграли ни Светлана Ленкина, ни Елена Соловей?

— От Пенкиной удалось «отбиться», как усиленно ее ни навязывали. А Лена Соловей решила рожать. Когда ее приглашал, беременности видно не было. Теперь-то, задним числом, я это понимаю. У нее тогда была огромная грудь, которая просто вываливалась из бюстгальтера. Но Лена ничего уже не стеснялась, грудь-то была кормящая.

Очень доволен игрой Риты Тереховой. Господь знает, что творит. Похоже, она что-то сделала перед съемками со своим носиком. Поначалу он был таким задорным, потом неожиданно стал классическим.

— На «Трех мушкетерах» случился какой-то жуткий скандал с композитором Александром Градским? Он же был заявлен первоначально как главный музыкант картины?

— Да, музыку он написал, но не отдал. Я ее слушал — просто замечательная! Но когда Саша узнал, что я возвращаю в фильм песню Максима Дунаевского «Пора, пора, порадуемся.», сказал: «Либо не вставляй Дунаевского, либо я не дам музыку». Максима я не мог не оставить. Градский не отдал ни деньги, ни музыку.

— С юридической точки зрения он оказался прав?

— С юридической — нет, с моральной — да. Поэтому деньги мы с него не выжимали, кстати, огромную по тому времени сумму — 80 тысяч рублей, — а просто списали.

— Вышла ваша книжка под названием «За кадром». В ней столько интимных подробностей про народных кумиров! Но, пожалуй, больше всего меня поразило, что Майя Плисецкая так умело поет матерные частушки.

— Да, она большая мастерица этого дела. Нежная, красивая женщина с тонкой шейкой. Очень простой и ясный человек. У нее все органично. Дарю вам одну частушечку, которую мне по секрету напели Наталья Рыженко и Виктор Сморнов, ставившие вместе с Плисецкой в Большом театре «Анну Каренину»:

Приезжай ко мне на БАМ

С чемоданом кожаным,

А уедешь ты отсюда

С х...м отмороженным.

— В вашем фильме «Сезон чудес» играла Алла Пугачева.

— Пугачева работала с удовольствием. Выпивки, конечно, случались, я ж тоже алкоголик. В общем, была нормальная человеческая жизнь. Про Аллу когда-то гениально сказал покойный Леня Дербенев: она, как неуправляемая молния — когда и куда ударит, никто не знает. Пугачева — человек очень сложный. Но вся эта сложность в меру ее же таланта. Алла всегда умела потрясающе выбивать из композиторов самобытные мелодии и создавать из них так называемые шлягеры. Как и вся страна, я был Аллой «травмирован», влюблен в нее. Славу богу, это прошло.

— У вас не было желания продолжить сотрудничество?

— Знаешь, я вовсе не романтик. А нормальный человек. Порой Алла напоминала мне мужчину,

потому что идет только вперед. Для женщины это не совсем органично. Она ведь пела за кадром в моей картине «Выше радуги». Скажу по секрету, у меня на Киркорова давно лежит потрясающий сценарий. Совсем недавно посылал им. Но мне не ответили. Раз не откликнулись, значит, не зацепило. Правда, где-то читал, Филипп хотел бы сняться у Кончаловского. Это несколько странно. У меня другая фамилия.

Геннадий Иванович Полока — человек в мире кино известный. Фактически культовый режиссер, снявший для нашей державы замечательные картины «Республику ШКИД», «Возвращение «Броненосца» и «Интервенцию», которая пролежала на полке больше 20 лет. В этом фильме Полока снимал молодого, мало кому известного Высоцкого. В тот период режиссер и актер были довольно близки друг к другу. Геннадий жил на квартире у Владимира, был в курсе многих его начинаний. И в личной жизни в том числе.

— Меня тревожит, что в последнее время среди друзей Высоцкого появились люди, которые открыто начинают говорить, что они ничуть не хуже его в творческом плане. Мол, они не менее его знамениты! У Говорухина, к примеру проскальзывают такие ноты, не столь уважительные по отношению к Володе.

Любовный роман Высоцкого с Иваненко развивался внутри театра. Хотя я плотно общался в то время и с Володей и с Таней. Но говорить о каких-то великих чувствах между этими людьми я бы не осмелился. Хотя Иваненко откровенно и демонстративно вела, позиционировала себя в театре. Знаю, что до знакомства с Высоцким Татьяна была женой какого-то циркового артиста. Там была сложная история с затянувшимся, бесконечным разводом.

Одно время мы вместе с Володей жили в одной квартире. У меня тогда своего жилья в Москве не было.

Хорошо помню, что Володя находился в прекрасной форме во время съемок фильма «Интервенция». В течение почти трех лет не позволял себе ничего лишнего, вел практически режимный образ жизни. А потом, году к 68-му у него начались срывы. Отсюда, скорее всего и неустроенность в личной жизни.

Иваненко всегда казалась мне нервной, взрывной, неуравновешенной особой. С партнерами по театру вела себя откровенно. Но, по моему глубокому убеждению, Иваненко на Высоцкого влияла не слишком сильно. Она просто была влюблена в него. Вообще, если говорить о влиянии женщин на жизнь и творчество Володи, то это все очень относительно. Помню его спокойное лицо рядом с Людмилой Абрамовой. Без позерства, выпендрежа. А ведь в жизнь актера к тому времени уже ворвалась Марина.