Борис Кудрявов - Тайная семья Высоцкого

Володя был очаровательным человеком. За всю жизнь ни одного грубого слова я от него не услышал. Лишь однажды, подходя к нашему подъезду, встречаю разгоряченного друга: «Еду в аэропорт за Мариной! Умоляю, убери отсюда эту гадину!» Оказалось, у подъезда уже несколько дней сидела странная молоденькая девочка. Когда дежурные спрашивали, чего она хочет, та отвечала: «Я Володина невеста. Он обещал на мне жениться». Ну, просто психически ненормальная.

— Поклонницы его одолевали?

— К дому ходило безумное количество разного народа: какие-то бабки из мест заключений, даже пионерский отряд с горном и флагом однажды поутру появился. Весь дом на ушах стоял.

— Высоцкого и вас все-таки можно назвать друзьями?

— Думаю, да. Мы были очень близки, в последние год-два просто не разлучались. Два месяца перед его смертью не расставались круглыми сутками.

Володю я очень сильно любил. При этом мне не важна была его творческая величина и значимость. Он никогда инис кем не лукавил. Был очень цельным человеком. Иногда заходил ко мне с просьбой: «Пойдем поснимаемся». Так было несколько раз. Сам я такой попытки никогда не делал. У меня около трех тысяч негативов с Высоцким. Один из снимков Володе очень нравился: «Здесь я такой, какой есть на самом деле». Потом из этой фотографии сделали открытку с его факсимиле. Помню, на похоронах Иосиф Кобзон стоял у могилы и раздавал их людям.

— Вы знали, что Владимир сидел «на игле»?

— Узнал об этом месяца за два до его кончины. Положение становилось уже безнадежным. Однажды собрались вот за этим столом вместе с друзьями — Вадимом Тумановым, Володей Шехманом, Валерием Янкловичем, Севой Абдуловым и стали думать, как помочь Володе. Шехман обращался к своему отцу-медику, и тот ответил: «Ваш друг на финишной прямой». Это известие нас очень взбудоражило. К сожалению, шел уже необратимый процесс. Правда, по поведению Высоцкого невозможно было определить, принимает он наркотики или нет: Володя всегда был улыбчив, безумно добр. При своем относительно маленьком росте казался великаном, просто глыбой какой-то. Шел по улице, как Геркулес. Но иногда ни с того, ни с сего, начинал вдруг как-то странно, протяжно кричать: «А — а - а!» Получалось это фантастически красиво. Даже когда он так кричал, глаза его смотрели абсолютно нормально. В самые последние дни перед смертью Володя говорил: «Ох, как мне плохо, Нисанов!» — «Скажи, как помочь, все сделаю», — суетился я. Ответа не было.

Видя тяжелое состояние Высоцкого, друзья, видимо, боялись доставать ампулы с наркотическими препаратами, найти которые в то время было очень трудно. Ко мне с подобными просьбами Володя не обращался ни разу. На эту тему мы даже никогда не говорили. Может быть, Янклович об этом знал? Ведь он был его душеприказчиком.

— Откуда у Владимира могла появиться наркотическая зависимость?

— Думаю, «на иглу» его посадили. Не умышленно, конечно, а желая помочь. Так и погубили. В свое время у него была сильнейшая алкогольная интоксикация. Он попал тогда в институт Склифосовского. Медики перегнали его кровь через уголь. Кровь моментально очистилась, стала чуть ли не девственной. Но Володе это не помогло. И из чистой любви ребята, похоже, вкололи ему морфий. Видимо, это понравилось. Стал просить еще. Разве Высоцкому могли отказать? Вот такая форма любви, обращающейся в смерть.

— Вы были вместе с Высоцким в последнюю ночь перед его смертью?

— С 24 на 25 июля 1980 года вместе с Володей и друзьями сидели на моей кухне часов до двух, что-то пили и ели. Потом он, Ксюша (Оксана Ярмольник), Толя Федотов (врач. — Авт.), Янклович и Сева Абдулов ушли в его квартиру. Валерий Павлович и Сева, как выяснилось позже, уехали домой. В квартире остались Федотов и Ксюша. В половине пятого утра мне в дверь позвонили. Выхожу в трусах. Стоит Янклович: «Володя умер». Как мог я быстренько оделся, спустился вниз, захожу в квартиру. И вижу его лежащим в большой комнате на топчане с завязанными на груди руками. Топчан очень узкий, и руки связали, чтобы они не сваливались в стороны.

«Как это могло произойти?» — ошарашенно спрашиваю у Толи Федотова. Ровно за год до этого, в тот же самый день 25 июля, когда у Володи случилась остановка сердца, тот же Толя был рядом. И вытащил друга из тяжелейшего состояния. Федотов признался, что спал и не углядел. Когда подошел к Володе, тот был уже холодный. Ксюша тоже, оказывается, спала.

— Так хочется снять загадки той роковой ночи.

— Федотова уже нет в живых. Все мои мысли почему-то сводятся к одному — Володя был умерщвлен. Утверждение не категоричное. Прямых доказательств нет. Но все предпосылки говорят именно об этом. Встречаясь с друзьями, откровенно говорю: «Федотов мог убить Володю по заказу моей любимой Родины!»

— Федотов был связан с КГБ? Или вы боитесь сказать все как есть?

— Этого не знает никто. Можно только предполагать. События той ночи развивались так: они ушли часа в два. В половине третьего раздался телефонный звонок: «Валер, принеси ему шампанского немножко». В нашем холодильнике оно всегда стояло. Специально для Володи. В любое время он мог прийти и выпить. Много не пил, всего полстаканчика. Нельзя сказать, что Высоцкий любил этот напиток. Но каким-то чудесным образом именно он приводил его организм в порядок. Говорят, на наркоманов сто граммов шампанского влияют, как на алкоголика литр водки.

Однажды, помню, Володя пришел, а вина в холодильнике не оказалось. Он схватил бутылку водки, вылил всю в пол-литровый бокал, открыл рот и отправил ее всю сразу внутрь, не глотая. «Ты ж почернеешь!» — заорал я. «Не переживай» — говорит. И сел за стол. Ну, думаю, сейчас начнет выключаться. Смотрю, общается, как ни в чем не бывало. Водку он пил, как воду. Но никогда ее не любил.

— Что было дальше той ночью?

— Спустился я вниз. Друзья впятером сидят на кухне, готовят что-то вроде яичницы. Оставил полстакана вина и сразу ушел спать. Как мне потом рассказали, Федотов положил какую-то таблетку в это шампанское.

— Что за таблетка?

— По признанию самого Федотова, якобы успокоительное — бром. Что там было на самом деле, никто не знает.

— Ваше предположение, что виновником смерти поэта мог стать врач Анатолий Федотов, на чем-то еще основано?

— Не только мне одному известно — все, кого ни пытался лечить Толя, через какое-то время погибали. Это очень настораживало. Такое произошло с сыном Нейгауза — очень выпивающим человеком. Прямых доказательств опять же нет.

— По-вашему получается, талантливого человека убила государственная система?

— Уничтожение Высоцкого шло постепенно. В год московской Олимпиады ему запретили появляться в олимпийском комитете и выступать в олимпийской деревне. Володя был очень сильно обижен: «За что меня так? Почему мне нельзя туда ходить?». Тогда же его запросили на прямую связь космонавты. Он ответил отказом, сославшись на болезнь. Настроение было на нуле. Государство делало все, чтобы Высоцкому становилось невозможно жить.