Дмитрий Володихин - Пожарский

До Дмитрия Михайловича Пожарского род его ничем не выделялся на воинской службе. Но князь властно направил жизнь семейства на военную стезю. Именно тогда открылись воеводские дарования прочих выходцев из его рода. Именно тогда Пожарские заслужили называться родом воителей.

Гордясь своим происхождением от князей Стародубских, а через них — от владимирских, Д. М. Пожарский примешивал к родовой чести еще и честь служилую. Для русских аристократов начала XVII века она еще не сделалась естественным чувством. Далеко не каждый из них склонен был придавать значение качеству своей службы и, тем более, службы своих родственников. Ощущение собственной знатности и связанных с нею привилегий перевешивало пока мысли о «прямоте» в государственной или военной работе.

Дмитрий Михайлович был не таков. В 1634 году он подал вместе с Дмитрием Петровичем Пожарским-Лопатой челобитную на своего родича князя Федра Пожарского. Тот приобрел порочное пристрастие к пьянству, из-за чего возникла угроза серьезного упущения по службе, а значит, опалы всему семейству. Пожарские просили у царя воротить горького пьяницу из армии, стоящей под Можайском, в Москву, а затем отправить на исправление в монастырь. Это редкое чувство боязни за службу выделяет Дмитрия Михайловича из общего ряда знатных людей того времени.

Дела христианского благочестия, совершенные князем Пожарским, очень хорошо известны.

Есть среди них действия, обычные для наших аристократов XVI–XVII веков. Многие знатные люди являлись крепко верующими сынами Церкви…

Но есть и такое, на что оказался способен один Дмитрий Михайлович. Порою его благочестие выражается с недюжинной силой и притом в формах, не характерных для людей его круга.

Не диво, что Пожарский часто делал вклады в церкви и монастыри. Так поступали многие. Конечно, особое внимание Дмитрий Михайлович уделял Суздальскому Спасо-Евфимьеву монастырю. С этой обителью род Пожарских связывали долгие отношения, там находилась их семейная усыпальница. Туда Пожарский пожертвовал деревни Три Дворища (1587), Елисеево (1609), село Петраково (1632/1633), колокол на 355 пудов, килограммовое серебряное кадило, шубу, множество богослужебных одеяний из бархата, камки и атласа с золотым шитьем, паникадило на 28 свечей, иконы, 20 церковных книг, из которых выделяется золотописное Напрестольное Евангелие, украшенное жемчугом и драгоценными камнями. По завещанию князя, обители достался образ Казанской Богородицы, отделанный жемчугом, бирюзой, серебром. [400] Описная книга Суздальского Спасо-Евфимьева монастыря 1660 г. Владимир, 1878. С. 5, 11,12, 25, 26, 30, 31, 32, 35, 52. Доставались от него богатые пожертвования и Троице-Сергиеву монастырю, и даже далекому Соловецкому. Отводная книга Соловецкого монастыря (июнь 1640 года) сообщает о богатых вкладах князя Д. М. Пожарского: «покровцы», шитые золотом и серебром по атласу; иерейские «ризы» из белой камки и лазоревого атласа с серебряным и золотым шитьем; «пять книг Миней месячных четьих»; рукописное напрестолькое Евангелие в переплете, обтянутом атласом и украшенном золотыми кистями-прокладками, серебряными фигурами евангелистов, а также вставками из жемчуга, яхонтов, бирюзы. [401] РГАДА. Ф. 1202. On. 1. № 40. Ал. 90,92,109 об., 141. Сообщено автору исследовательницей русской книжной культуры A.A. Богомазовой. Князь Д. М. Пожарский почитал преподобных Зосиму и Савватия Соловецких: в его доме хранился образ этих святых в киоте и чеканных ризах.

Но, в общем, аристократа, избегающего пожертвований на нужды Церкви, сочли бы нравстенным уродом. Пожарский отличался, быть может, лишь масштабами вкладов, да их постоянством.

Время от времени Дмитрий Михайлович приобретал на Московском Печатном дворе множество экземпляров какого-нибудь свежего издания, и сам этот факт прежде вводил историков в заблуждение. Многие считали, что князь собирал библиотеку. Но его книжное собрание — никоим образом не библиотека, а коллектор. Там хранились однотипные книги, предназначенные не для чтения, а для богослужебных нужд. Оттуда они уходили в вотчинные храмы и на пожертвования монастырям. Именем Дмитрия Михайловича пестрят приходные книги лавки на Печатном дворе. Так, например, князь Пожарский купил 3 экземпляра Псалтыри с восследованием и 5 экземпляров учебной Псалтыри (1632). [402] РГАДА. Ф. 1182. On. 1. № 14. Л. 5, 46 об., 69. Сам он, возможно, даже не прикасался к ним — всё ушло в храмовые книгохранилища. Известны надписи на церковных книгах, сделанные от имени князя. Например, на листах Трефологиона московской печати 1638 года: «Сия… [книга] Суздалского уезду церкви Николая чудотворца что в селе Мугрееве Волосынино тож. Приложил боярин князь Дмитрей Михайлович Пожарской по обещанию». [403] Поздеева И. В., Ерофеева В. И., Шитова Г. М. Кириллические издания. XVI век — 1641 г. Находки археографических экспедиций 1971–1993 годов, поступившие в научную библиотеку Московского университета. М., 2000. № 325.

Но в 1630-х — 1640-х годах составился целый круг московской знати, постоянно и помногу приобретавшей книги в лавке Печатного двора: князья Черкасский, И. Н. Романов, князь И. И. Шуйский… [404] Поздеева И. В., Пугиков В. П., Дадыкин A.B. Московский печатный двор — факт и фактор русской культуры. 1618–1652 гг. 1618–1652 гг.: От восстановления в Смутное время до патриарха Никона. Исследования и публикации. М., 2001. С. 65. Они порой покупали и больше Пожарского.

Не диво, что князь несчетно тратил деньги на храмовое строительство. Свои «домовые», «усадебные» храмы имели многие знатные люди его времени. Некоторые щедро жертвовали на возведение и восстановление старых церковных построек. Дмитрий Михайлович дал деньги на «возобновление» Макарьевского Желтоводского монастыря близ Нижнего Новгорода, подвергшегося разрушению еще в XV веке. [405] Малиновский А. Биографические сведения о князе Димитрие Михайловиче Пожарском. М., 1817. С. 100–101. Туда на хранение была передана гражданская святыня — знамя Нижегородского ополчения. Князь содержал и, вероятно, отстраивал небольшую обитель на землях родовой Мугреевской вотчины, а также небольшие храмы в вотчинных селах. [406] Шматов В. Е. История церквей в Нижегородской вотчине князя Дмитрия Пожарского // Нижегородская старина. 2010. Вып. 23–24. На землях подмосковной Медведковской усадьбы Дмитрий Михайлович выстроил шатровый храм Покрова Богородицы, дошедший до наших дней. Но, например, те же Годуновы гораздо больше жертвовали на строительство церквей.

И в этом случае поведение князя Пожарского достойно почтительной памяти, но не содержит ничего необычного.

Платил нескольким храмам «ругу» — постоянное денежное довольствие?