Стейси Шифф - Вера (Миссис Владимир Набоков)

Как заметил филолог Карл Проффер, «цензура жен в России, наверное, возникла с подачи второй жены Достоевского». Вера изрядно поработала над дневником Набокова, так что ей даже не хватило тех самых чернил, которыми жена Булгакова специально заливала наиболее опасные с точки зрения цензуры страницы дневника своего мужа.

И что характерно для этой пары, подобные действия приводили к довольно неожиданному результату. Когда один журналист отметил, что Вера временами в разговоре подвергает мужа цензуре — к тому же, вероятно, весьма значительной, — Владимир при просмотре текста интервью вычеркнул, что жена подвергает его цензуре, таким образом успешно отцензурировав ее цензуру.

Лена по-прежнему ничего не знала о судьбе мужа, исчезнувшего во время войны, с которым давно рассталась, но которого продолжала ревностно защищать. Вера к его судьбе не проявляла ни малейшего интереса. По причинам неясным, хотя, вероятно, имевшим отношение к слухам, распространявшимся в Берлине, Вера, скорее всего, разделяла Сонино пренебрежительное мнение о Массальском.

Та же схема отмены рейсов представлена Градусом в «Бледном огне», который воспринимает это как проделки неизвестного шутника.

Постоянным местопребыванием Набоковых в Корнелле был Голдуин-Смит-холл. Отчасти чтобы выделиться среди университетских лингвистов, имевших аудитории в разных местах, Набоков возвеличил себя титулом голдуинсмитовец. На сей раз эрудиция изменила ему. Владимир ни за что бы так себя не назвал, знай он, что Голдуин Смит, британский историк, преподававший в Корнелле между 1868 и 1871 гг. и завещавший учебному заведению свое состояние, являлся автором нескольких нелестных высказываний в адрес евреев, называя их, в частности, «процветающими узурпаторами» английской Ирландии.

Через четыре дня после того, как Вера написала это письмо, Лэттимор был обвинен в преступлении по семи пунктам. Позже обвинение было снято. Проявленная Верой инициатива, рассказывала ли она об этом позже или нет, никак не могла прийтись по душе Эдмунду Уилсону, чьи «Воспоминания об округе Геката» подверглись нападкам критики как прокоммунистические.

Русское слово «принципиальность» определяется в английском как «осознанная привычка соотносить любое дело, даже самое малое, конкретное или незначительное, с неким высшим абстрактным принципом».

* Больше 6 метров.

На смену «триумфу» пришел «альфа-ромео TZ», на котором Дмитрий успешно участвовал в гонках в 1964 и 1965 гг. К тому же он дважды на полной скорости улетал на своем автомобиле с трека, оба раза отделываясь лишь легкими ушибами.

Весной 1949 г. Набоков писал своему другу-энтомологу, советуясь насчет поездки в Тетонский национальный парк: «Жена со страхом спрашивает, водятся ли там гризли». Коллега заверил, что Вере нечего бояться медведей, однако стоит знать, как себя вести при встрече с лосем (обойти его стороной).

Согласно дневниковым записям Набокова, работа была начата ровно пять лет назад.

* Верина описка.

Ситуация была достаточно непростой. Набоков был обязан показать рукопись журналу, который, как он понимал, публиковать ее не будет, но ему нужно было получить их официальный отказ — по возможности негласный, — чтобы потом предложить рукопись в другое место.

«Можно подумать, мы своим сыновьям желаем таких жен, как Эмма Руо, Бекки Шарп или La belle dame sans merci (жестокосердая красавица — фр. )!» — восклицал в ответ Набоков.

Кляня неспособность читателей в своей наивности отделить автора от главного героя, Вера признавала, что это воссоединение может в итоге вызвать «неприятное ощущение». Она считала наивность чисто американским свойством. Ее сестра в Швеции возмущалась той же чертой своих новых соотечественников. Карл Проффер отметил то же и в русском характере, непоколебимом в своей убежденности, будто «в основе художественного вымысла непременно лежит реальная правда». Даже Надежда Мандельштам убеждала Проффера, что «человек, написавший „Лолиту“, не мог бы создать ничего подобного, не испытывая в душе аналогичных гадких чувств к маленьким девочкам».

Бродуэй представлялся идеальным читателем. Он был чем-то вроде внутреннего рецензента при «Саймон энд Шустер», хотя трудился в основном вне издательства, считаясь внештатным редактором, что уменьшало вероятность передачи им рукописи в нежелательные руки. Он и в самом деле оказался человеком осмотрительным.

Комментарий в этом виде так и не был опубликован.

Таос — «это жуткая дыра, заполненная третьеразрядными художниками и линялыми гомосексуалистами», — описывал Владимир этот городок Уилсону.

Через пять лет «Любовник леди Чэттерли» падет жертвой американских почтовых предписаний. В 1953 г. один корнеллский литературный журнал был объявлен не подлежащим отправке почтой и конфискован.

В течение этих месяцев Страус, кроме того, по совету своих адвокатов сопротивлялся активному нажиму Уилсона переиздать «Гекату». Судьба этих двух книг любопытным образом переплелась.

Временами в 1955 г. казалось, будто уже все в Нью-Йорке прочли или читают рукопись. Что может быть одной из причин, почему 27 августа 1955 г. в «Нью-Йоркере» появился рассказ Дороти Паркер о вдове, ее юной дочери, поклоннике этой дочери, а также любовном романе, расцветшем в автомобиле поклонника. Никакого сходства с Набоковым в этом рассказе не наблюдалось — по сути рассказ был почти полной противоположностью повествованию, сложенному Набоковым из тех же элементов, — за исключением одной презабавной детали: называется рассказ так же, как и роман Набокова: «Лолита». Обо всем этом сообщает Владимир «с горестным воплем». Уайт постаралась развеять его подозрения. Затем она уверила его: раз роман скоро выйдет из печати и, поскольку всем известно, как долго книги находятся в редакции, никто во всяком случае не заподозрит, будто это он подхватил название у Паркер. Набоков опасался вовсе не этого.

Прошло восемь лет с тех пор, как Набоков пренебрежительно отозвался о «Воспоминаниях об округе Геката», где у Уилсона даже присутствует намек на своего русского друга. Владимир сказал тогда Уилсону, что считает его произведение плохим подражанием «Фанни Хилл»; Уилсон то же скажет и о «Лолите».