Анна Федорец - Савва Морозов

Переход от дела к вынужденному безделью, так же как и обратное странствие, — это вехи, по которым можно понять эмоциональный настрой Морозова, ощутить темп жизни, которому он подчинялся в тот или иной период биографии.

В голове Морозова постоянно строилась своего рода «иерархия» занятий: дела более важные — которые в наибольшей мере соответствовали складу его личности, дела менее важные и совсем уж неважные. Чем выше в этой иерархии оказывалось то или иное занятие, тем больше Савва Тимофеевич старался уделить ему сил и времени. Правда, из-за внешних обстоятельств он не всегда мог выбирать.

Уже говорилось, что в душе С. Т. Морозов был ученым. Пожалуй, в списке его приоритетов наука занимала первое место. По свидетельству знакомых, Савва Тимофеевич мог часами заниматься в химической лаборатории, ставить опыты, изобретать новые варианты красителей, разрабатывать теоретические вопросы. Горький в очерке «Савва Морозов» писал: «Он учился за границей, избрав специальностью своей химию, писал большую работу о красящих веществах, мечтал о профессуре». Горький же вспоминал, что Морозов «с грустью и досадой» говорил ему: «Если б это удалось мне, я устроил бы исследовательский институт химии. Химия — это область чудес, в ней-скрыто счастье человечества, величайшие завоевания разума будут сделаны именно в этой области».

Почти с той же силой Морозов любил выполнять ручную работу; в те моменты, когда не мог заниматься научными делами, такая работа становилась для лего настоящей отдушиной. Сохранились многочисленные зарисовки о том, как Савва Тимофеевич плотничал, лично занимался покраской стен и электрификацией зданий. Марк Алданов писал об этом: Морозов «сам лазил по лесенкам, работал над проводами, переодевшись в рабочее платье (что ему шло, как Горькому косоворотка)». Увлеченность Морозова подобной работой подметил молодой Серебров: «Кем угодно я ожидал увидеть миллионера и мецената Савву Морозова, но только не маляром в грязном халате… Он красил с увлечением. Опустив правило, отступал назад и, наклонив голову набок, прищурившись, любовался своей работой, как художник удачным мазком на картине».

Следующей по значимости для Морозова являлась организаторская работа. Савва Тимофеевич был прирожденным руководителем. Он проявлял, по словам Станиславского, «большой практический опыт и администраторский талант». Рачительный хозяин у себя на фабрике и в усадьбе, он умел «ставить на рельсы» новые проекты. Некоторые из них были тесно связаны с торговлей и промышленностью, другие не имели к ним прямого отношения. Когда Морозов занимал руководящие должности, это не только давало раскрыться его талантам и воплотиться его стремлениям, не только удовлетворяло честолюбие коммерсанта, но также давало ему связи и влияние, необходимые для иных родов деятельности.

Довольно важное место в списке приоритетов Саввы Морозова отводилось общественной деятельности. А. В. Амфитеатров отмечает, что в попытке сделать «из именитого русского купечества «третье сословие» Морозову удалось сплотить вокруг себя значительную часть предпринимателей, что «за его спиною сомкнулась сила всероссийского капитала». С одной стороны, общественная деятельность отвлекала Савву Тимофеевича от более важных дел, отнимала у него силы и время на разрешение неважных вопросов — а этого купец страсть как не любил. С другой же стороны, участие в разрешении насущных общественных вопросов давало ему возможность претворить в жизнь самые масштабные намерения.

Всё остальное, то, что выходило за пределы этого списка, в глазах Морозова играло куда как менее важную роль.

Большая трагедия судьбы Саввы Тимофеевича в том-то и заключается, что он последовательно потерпел поражение в тех сферах деятельности, которые его интересовали больше всего. А. Н. Серебров констатировал, что к концу жизни Морозов был человеком одиноким, с неудавшейся личной жизнью и неудовлетворенным профессионально. «Что же оставалось? Миллионы?.. Широкие завоевательные планы?.. Власть?.. Это его увлекало. Но на каком же шатком фундаменте всё это зиждилось!»

Впрочем, как знать, не поставь пуля последнюю точку в биографии Морозова, быть может, он выкарабкался бы и добился бы полного успеха — хотя бы в том же театральном деле. Источники говорят о том, что подобное развитие событий исключать не стоит. Но… что произошло, то произошло.

Внук Саввы Тимофеевича Морозова и его полный тезка, говоря о деде, приводит слова его жены и своей бабушки — Зинаиды Григорьевны Морозовой. Та дала мужчинам из рода Морозовых следующую характеристику: «Упрямцы, нечеловеческой силы упрямцы… Фамильная это у всех Морозовых черта, врожденная… Тимофей Саввич, почтенный свекор мой, любимого сына Саввушку не зря «бизоном» прозвал. За крутой нрав».

Столь яркая характеристика нуждается в уточнении. Морозов был не столько упрям, сколько независим. В. И. Немирович-Данченко отмечал: «Держал себя Морозов чрезвычайно независимо». Одна из сторон «упрямства» Саввы Тимофеевича — в том, что он страсть как не любил, когда на него «давили», когда ему навязывали чужое мнение — пусть даже правильное с формальной точки зрения. Самой большой ошибкой в общении с ним было лишний раз указать: «Вы, Савва Тимофеевич, должны сделать то-то и то-то». Настойчивые попытки навязать Морозову свою волю, принудить его к чему-то вопреки его собственному желанию в большинстве случаев приводили к скандалу. По свидетельству Сереброва, Савва Тимофеевич, вспоминая об отце, говорил: «Ссорились мы с ним до седьмого пота».

Зато те, кто не пытался докучать С. Т. Морозову своей системой взглядов, кто был в обращении с ним деликатен, могли вить из него веревки. Савва Тимофеевич легко вовлекался в чужие предприятия. Он увлекался, отдавал время и силы — иногда в ущерб собственным делам. Порой это давало окружающим повод упрекать Морозова в отсутствии сильной воли и приверженности чужим влияниям. М. Ф. Андреева, хотя и признавала Морозова «крепким человеком», писала о нем в середине 1910-х: «Как во всех людях, в нем были, конечно, свои недостатки: при большом напоре, энергии, находчивости, недюжинном уме, редкой образованности Савва Тимофеевич был слабохарактерным человеком и легко поддавался влиянию людей, награжденных большой волей. Это его свойство было наиболее пагубно как для него самого, так и для дел, которыми он заинтересовался». [103] Андреева М. Ф. Переписка. Воспоминания. Статьи. Документы. М., 1968. С. 676.

Савва Тимофеевич в самом деле поддавался влиянию людей, которыми увлекался. Иной раз у близких возникало впечатление, что Морозов постоянно находится во власти других людей и обстоятельств. Впечатление это — в чем-то правильное, а в чем-то — обманчивое.