Александр Боханов - Павел I

Более подробное описание физического и умственного состояния Цесаревича оставил англичанин Фома Димсдаль (Димсталь, Димсдэль, 1712–1800). Занимая пост врача в английской армии, он сделался европейской знаменитостью, став зачинателем важного дела: прививками против оспы. Екатерина II пригласила Димсдаля в Россию, где от оспы умирало множество людей, чтобы покончить с этим страшным бедствием. Она решила показать прочим личный пример, и 12 октября 1768 года в Зимнем Дворце английский врач привил оспу Императрице. На очереди была прививка и у Павла Петровича, но тот несколько недель проболел ветрянкой, и процедуру пришлось отложить до 1 ноября, когда прививка и состоялась. Причём она была сделана с согласия самого Цесаревича.

Когда Димсдаль в августе 1768 года прибыл в Россию, то сразу же с ним встретился Никита Панин и обратился к гостю с куртуазной речью по поводу Павла Петровича, желавшего получить прививку. «Он (Павел. — А. Б.) желал даже, чтобы она была произведена. Поэтому, прежде чем будет приступлено к делу такой важности, я должен просить Вас исследовать предварительно его телосложение и состояние его здоровья. Его Высочество знает, что Вы приехали, хочет Вас видеть и приглашает Вас кушать с ним завтрак. Смею Вас уверить, что Его Высочество будет весьма доступен и вполне расположен познакомиться с Вами».

Однако только этими общими фразами дело не ограничилось. Панин попросил Димсдаля и о другой услуге, в круг английского визитёра первоначально не входившей. «Будьте с ним сколь возможно больше, наблюдайте за ним во время стола и при его забавах, изучайте его телосложение. Не будем торопиться, но, когда каждое обстоятельство будет достаточно соображено, представьте Ваше донесение с полною свободою».

Этот эпизод английский врач позже описал в своих воспоминаниях, и нет никаких оснований сомневаться в их достоверности. Он может показаться несущественным, если только не принимать в расчёт реальную ситуацию при Дворе. Никита Панин прекрасно знал её; знал многие скрытые и тайные эпизоды и настроения, которые такому опытному царедворцу ничего не стоило разглядеть за фасадом фальшивых поз и фраз. Павлу — четырнадцать лет; он на пороге совершеннолетия, он имеет все законные природные права на Престол, которого его беззастенчиво лишили.

Екатерина, занятая угождением личному тщеславию, своим удобствам и удовольствиями, никогда не допустит сына к Трону. Он слишком был хорошо осведомлен о характере этой женщины — он знал её ещё скромной «Фике» из нищего Цербста; да и потом немало нагляделся и наслушался о её поведении, пристрастиях, и о её полной беспринципности. Она готова на любое преступление, лишь бы сохранить властные прерогативы, которые она ставит превыше всего на свете.

Панин прекрасно понимал, что Павел не только нелюбимый сын, но и — постоянная угроза и укор для матери. И его подопечный это знал, а потому никогда не тянулся к матери, потому закрывался молчанием и порой выглядел волчонком в золоченых дворцовых палатах. Павел боялся матери, боялся всего её окружения, которое играло и подыгрывало «Минерве». Павел боялся отравления, и несколько раз случались странные вещи: неожиданно у Цесаревича, которому всегда готовили отдельно, начинались приступы болей в животе, а затем кровавый понос. Один раз, когда Павлу было пятнадцать лет, он обнаружил в своей еде толченное стекло и так был потрясен, что побежал показывать сие матери, которая, конечно же, изобразила возмущение, приказала провести расследование, но так виновного и не нашли…

Никита Панин знал, что в окружении Екатерины по отношению к Павлу были уже произнесены слова «ущербный» и «сумасшедший». Пока это был лишь слушок, казалось, недостойный и внимания, но Панин слишком хорошо знал придворные нравы, чтобы приписать всё это случайной недобросовестности отдельных лиц. Потому он и обратился к английской знаменитости с предложением фактического медицинского освидетельствования Цесаревича, чтобы поставить заслон всем злобным измышлениям, и это при том, что при Дворе имелись придворные врачи. Но они ведь фактически — прислуга Императрицы, а Димсдаль совсем другое дело…

Димсдаль наблюдал на Цесаревичем несколько недель, проводил не раз полное освидетельствование, беседовал с ним на разные темы, и его заключение не оставляло никаких возможностей для двусмысленного толкования.

Цесаревич и Великий герцог Голынтинский Павел Петрович, единственный сын Её Величества, росту среднего, имеет прекрасные черты лица и очень хорошо сложён. Его телосложение нежное, что происходит, как я полагаю, от сильной любви к нему и излишних о нем попечений со стороны тех, которые имели надзор над первыми годами Наследника и надежды России. Несмотря на то, он очень ловок) силён и крепок, приветлив, весел и очень рассудителен, что не трудно заметить из его разговоров, в которых очень много остроумия. Что касается до его воспитания, то едва ли есть принц, которому было оказано более заботливого внимания. Он имеет по всем наукам отличных учителей, которые каждый день приходят его наставлять, и им он посвящает большую часть своего времени. Утро проводит он весьма прилежно с ними. Около полудня он отправляется изъявить своё почтение Императрице; после того он проводит несколько времени с придворными, которые имеют честь обедать за его столом. Окончив обед, после кофе, он отправляется к своим учебным занятиям, в свои внутренние покои, до самого вечера».

И через двести пятьдесят лет после Димсдаля его заключение остаётся наиболее полной зарисовкой физического и умственного развития четырнадцатилетнего Павла Петровича.

Внутренний уклад жизни Павла, процесс его возмужания фактически скрыт от потомков. После Порошина никто не вел каждодневных записей, никто не оставил подробных свидетельств. Сохранились только отрывочные и куцые зарисовки и характеристики, которые, конечно же, не дают возможность судить об этом с максимальной точностью.

Куда лучше известны общая обстановка при Дворе и политика Империи — две важные составляющие, влиявшие на мировоззрение и характер будущего Самодержца.

В 1768 году началась война с Османской империей; одновременно Россия вела военные действия в Польше против войск конфедератов.

Тяжелые сражения развернулись на южных рубежах; война с Турцией продолжалась несколько лет (1768–1774), была долгой и кровопролитной. Главные военные действия разворачивались в Северном Причерноморье, вдоль нижнего течения Днепра, Южного Бута, Днестра и устья Дуная. В июле 1774 года в болгарской деревне Кючук-Кайнарджа был заключён мир между Россией и Турцией. Турция признавала независимость Крымского ханства, которое отныне становилось вассальным от России; за Россией окончательно закреплялись некоторые причерноморские территории. Турция признавала право России свободно пользоваться Черным морем, и её судам дозволялось проходить через Босфор и Дарданеллы.