Владимир Дайнес - Чапаев

В нескольких десятках метров от нас увидели группу штабников во главе с Суворовым, которая заняла глинобитный сарай и била по казакам. Здесь собралось человек сорок. Кто-то сообщил, что убит командир Гладков, погиб работник политотдела Кучера. Крайнюков, увидев, что из-за угла казаки выкатывают пулеметы, бросился на пулеметчиков, но был тяжело ранен, а Суворов с группой бойцов захватил два пулемета. Я попросил ординарца Николая Усанова (он из Пугачевского уезда, села Ключи) положить тяжело раненного Крайнюкова на коня и переправить через Урал. К нашей группе подошел тяжело раненный комиссар дивизии Павел Батурин. Он спросил, есть ли патроны. Я ответил, что есть штук по десять. Он приказал стрелять только в упор.

Часов через пять — шесть я увидел, как с несколькими солдатами, весь в крови, с винтовкой в руках, прибежал Чапаев. Он на ходу отстреливался. Казаки начали артобстрел нашей группы, разорвалось несколько снарядов, и многие погибли. Тут я увидел Антонова, комиссара 219-го полка (Дедушку). С ним мы стали отходить к Уралу. Мне удалось переплыть реку. Встретившиеся на» бухарской стороне» артиллеристы отправили меня в госпиталь…»

Красноармеец И. Володихин следующим образом описывал лбищенскую трагедию:

«Когда казаки часов в 5 утра 5 сентября налетели на штаб дивизии в Абищенске, наш взвод, конных ординарцев при дивизионной школе держал оборону. К нам подбежал Чапаев, раненный в левую руку, и скомандовал: «Вперед — на врага!«Мы пошли в атаку и отбили казаков, дав возможность нашим закрепиться на берегу реки Урал. Во время атаки было много раненых и убитых. Конники бились пешими, так как потеряли лошадей. Мы старались прорваться, но я был тяжело ранен, и меня схватили казаки. На допросе мне штыком прокололи руку, потом ударом приклада сбили с ног, и я потерял сознание. Когда пришел в себя, приказали вырезать на теле знак звезды, а от следующего удара я снова потерял сознание. Очнулся уже во рву среди трупов расстрелянных товарищей, когда в город вошли чапаевцы…»

В художественной и исторической литературе обстоятельства налета казаков на Лбищенск и гибели Чапаева получили дальнейшее развитие в зависимости от того, какими источниками пользовались писатели и исследователи. Например, И. Нефтерев в статье «Народный герой В. И. Чапаев», опубликованной в 1939 г. в журнале «Пропагандист и агитатор РККА», отмечал:

«В самые же первые минуты налета белые окружили квартиру В. И. Чапаева и других командиров и захватили штаб дивизии. Военный комиссар дивизии Батурин был зарублен у пулемета. Чапаев, выскочив через окно, с горсточкой бойцов вступил в бой, лично ведя огонь из пулемета и отбивая одну атаку за другой. Бой длился свыше 3 часов. Чапаев был ранен в руку. Белые прижали чапаевцев к р. Уралу. Бойцы под руководством Чапаева пробивали себе путь к Уралу штыками, гранатами и спускались к реке. Когда были исчерпаны все силы и израсходованы патроны, Чапаев, не желая попасть в плен, бросился в Урал в надежде переплыть реку и соединиться со своими частями. Переплывая Урал, Чапаев утонул».

Свою лепту в изложение трагедии, разыгравшейся в Лбищенске, внес и Д. А. Фурманов. Об этом он красочно повествует в романе «Чапаев», которым мы воспользуемся:

«…Уж полночь давно осталась позади, чуть дрожат предрассветные сумерки, но спит еще станица спокойным сном. Передовые казацкие разъезды тихо подступили к околице, сняли часовых… За ними подъезжали, смыкались, грудились и, когда уже довольно накопилось, двинулись черной массой.

Прозвучали первые тревожные выстрелы дозорных… Поздно была обнаружена опасность, — казаки уж рассеялись по улицам станицы… Поднялась беспорядочная, слепая стрельба — никто не знал, в кого и куда надо стрелять… Красноармейцы повскакали и в одном белье метались в разные стороны. Видна была полная неорганизованность, полная неподготовленность… Отдельные кучки сбивались сами по себе, и те, что успели захватить винтовки, задерживались на каждом мало — мальски удобном месте, где можно было спрятаться, открывали огонь вдоль по улицам, а потом снимались и бежали дальше к реке. Общее направление всех отступавших было на берег Урала. Казаки гонялись на окраине за бегущими красноармейцами, рубили, захватывали, куда-то уводили, — здесь не было почти никакого сопротивления. Но проникнуть в центр станицы не могли… В одном месте несколько десятков человек сгрудились вокруг Чапаева и скоро залегли цепью. Сам Чапаев выскочил тоже в белье — с ним была винтовка, в левой руке держал револьвер… Уж совсем поредели сумерки, можно было все рассмотреть без труда… Прошли в ожидании две — три томительные минуты… Цепь увидала, как на нее неслась казацкая лава. Дали залп, другой, третий… Затрещал подтащенный пулемет — лава отхлынула.

На соседней улице, где остановился политический отдел, возле Батурина тоже сомкнулась группа человек в восемьдесят: тут были с Суворовым во главе почти все работники политотдела, сам Батурин, Ночков, Крайнюков… Увидев, что казацкие атаки становятся все чаще и настойчивее, Батурин сам повел в атаку свой крошечный отряд… Этот удар был так неожидан, что ехавшие впереди на повозках казацкие пулеметчики повскакали и кинулись бежать, оставив Батурину в руки два пулемета… Пулеметы повернуты были немедленно против врага… В это время тяжело в ногу ранен был Ночков. Его оттащили немного в сторону, но не знали, куда деть, оставили. Он дополз до халупы, протащился и спрятался там под лавку… Батуринская группа держалась дольше всех, но, не имея связи нив одну сторону, она до последнего момента верила, что является только горсточкой, а главный бой главными силами идет где-то по соседству, верно, около Чапаева… Так и погибла с этой верой… Связи не было, и потому успех одной группы совершенно парализовался соседними неудачами: никто не знал, что делается рядом, что надо делать самому. Увидев, что лобовыми атаками скоро успехов не добьешься, казаки частью спешились и задворками, через сады, стали проникать в тыл обороняющимся группам…

Когда поднялась в тылу перестрелка, а тут, с фронта, снова и снова выносились казацкие лавы, группа батуринская не выдержала, начала отступать, рассеялась. Помчались бойцы в одиночку прятаться, кто куда успеет. Не уцелел, конечно, ни один….

В окопах долго удержаться не удалось, — и сюда проникли по берегу казаки. Надо было отступать к обрыву… Здесь обрыв высоко над волнами, и на горку идти — все равно что быть мишенью. Но деваться некуда, по обеим сторонам уже поставлены казацкие пулеметы: они бьют по реке и хоронят пловцов, которые думали скрыться на Бухарскую сторону. Чапаеву пробило руку. Он вздумал утереть лицо и оставил кровавые полосы на щеке и на лбу… Петька был все время подле.