Алексей Шишов - Кутузов

Между тем обстановка на театре военных действий становилась все более напряженной. Положение генерала от инфантерии М.Б. Барклая-де-Толли после оставления Смоленска окончательно пошатнулось. В нем стали видеть причину всех неудач в начавшейся большой войне. Против него роптали в армии и обществе. Стратегия военного министра понималась в те дни немногими.

После Смоленска П.И. Багратион, пользовавшийся в армии громкой славой ученика генералиссимуса A.B. Суворова, позволял себе открыто осуждать командование военного министра. Если старшие офицеры обвиняли Барклая-де-Толли в нерешительности, младшие — в трусости, то солдаты — в том, что он подкуплен Бонапартом и изменяет России. Сведения о таких настроениях в армии доходили до Александра I от разных лиц.

Наконец, императору пришло письмо от московского военного губернатора и главнокомандующего Федора Васильевича Ростопчина. Граф со всей доверительностью и прямотой сообщал самодержцу: «…Москва желает, государь, чтобы войсками начальствовал Кутузов и двигал наши силы, иначе не будет великого единства…»

Все эти обстоятельства заставили Александра I поручить специально созданному Особому комитету рассмотреть вопрос о назначении нового главнокомандующего всеми действующими русскими армиями и сделать свои предложения. В состав комитета вошли его глава генерал-фельдмаршал Н.И. Салтыков, председатель Государственного совета и Совета министров, генерал от инфантерии С.К. Вязмитинов, он же главнокомандующий в Санкт-Петербурге, действительные тайные советники князь П.В. Лопухин и граф В.П. Кочубей, министр полиции А.Д. Балашов.

Комитет заседал вечером 5 августа, в день оставления Смоленска, в доме Н.И. Салтыкова. Заседание началось с заслушивания A.A. Аракчеева о положении дел в армии и длилось три с половиной часа. При обсуждении кандидатуры на пост главнокомандующего назывались имена Д.С. Дохтурова, А.П. Тормасова, Л.Л. Беннигсена, П.И. Багратиона, хотя для собравшихся было очевидным, что лучшей кандидатуры, чем М.И. Голенищев-Кутузов, не найти. Но все прекрасно знали и о нерасположении к нему государя — после Аустерлицкой катастрофы об опальном полководце при дворе не хотели и слышать.

Думается, что монарх предвидел решение «учиненного им совета». Итогом заседания комитета (скажем так — не бурного) стало единогласно принятое постановление, в котором было записано: «…Рассуждая, что назначение общего главнокомандующего… должно быть основано, во-первых, на известных опытах в военном искусстве, отличных талантах, на доверии общем, а равно и на самом старшинстве, посему единогласно убеждаются предложить к сему избранию генерала от инфантерии князя Кутузова».

Комитет рекомендовал М.И. Барклаю-де-Толли либо остаться на посту военного министра и возвратиться в Санкт-Петербург, либо остаться на посту командующего 1-й Западной армией и поступить под начальство М.И. Голенищева-Кутузова. На следующий день управляющему департаментами Военного министерства князю А.И. Горчакову 1-му (с августа 1812 г. — военный министр) было поручено доложить императору решение чрезвычайного комитета.

Князю Горчакову пришлось выдержать непростой — жаркий и продолжительный разговор — с государем Александром I Павловичем. Выйдя из императорского кабинета, он произнес: «…Я осмелился наконец сказать его величеству, что вся Россия желает назначения Кутузова, что в отечественную войну приличнее быть настоящему Русскому главнокомандующим».

Не сразу царь согласился с предложением Особого комитета, им же созданного. Три дня он размышлял и только после этого решился 8 августа подписать указ Сенату о назначении генерала от инфантерии князя Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова главнокомандующим всеми армиями. Эта весть была встречена всеобщим ликованием.

Указ Правительствующего Сената, высочайше утвержденный, гласил следующее: «Нашему генералу от инфантерии князю Кутузову всемилостивейше повелеваем быть главнокомандующим над всеми армиями нашими, с присвоенными к сему званию преимуществами последними узаконениями».

С именем самого прославленного после Суворова полководца России связывалось спасение Отечества от наполеоновского нашествия. Голенищев-Кутузов являлся «единственным вождем, который, благодаря своим “свойствам русского человека”, любви и уважению в армии, доверию всего населения государства, мог восстановить связь между народом, армией и Государем, которая из-за постоянного отступления нашей армии значительно ослабла», — отмечалось на заседании Императорского Русского военно-исторического общества в 1812 году.

Сам император Александр I объяснял свое решение о назначении нового главнокомандующего следующим образом. В письме сестре Екатерине Павловне он сообщал: «В Петербурге я увидел, что решительно все были за назначение главнокомандующим старика Кутузова; это было общее желание.

Зная этого человека, я в начале противился этому назначению, но когда Ростопчин письмом от 5 августа сообщил мне, что вся Москва желает, чтобы Кутузов командовал армией, находя, что Барклай и Багратион оба неспособны на это, к тому же Барклай делал одну глупость за другой под Смоленском, мне оставалось только уступить единодушному желанию, и я назначил Кутузова.

В тех обстоятельствах, в которых мы находимся, я не мог поступить иначе. Я должен был остановить свой выбор на том, на кого указывал общий голос».

После высочайшего указа о назначении нового главнокомандующего в штаб-квартиры 1,2,3-й Западных и Молдавской (Дунайской) армий помчались курьеры с этим известием. Император принял М.И. Голенищева-Кутузова в своей резиденции на Каменном острове. Аудиенция была непродолжительной.

Первым делом полководца, вновь оказавшегося во главе русской армии, было приказание генералу от инфантерии М.А. Милорадовичу во главе сформированных из молодых рекрутов войск выдвинуться к Дорогобужу. Кутузов рассчитывал пополнить действующую армию свежими подготовленными резервами. По сведениям Военного министерства, последний рекрутский набор должен был составить основу всех резервов, в том числе второлинейной армии М.А. Милорадовича численностью 120 тысяч человек.

Перед отъездом в армию Михаил Илларионович провел два вечера в обществе любимого племянника Логина Ивановича и его супруги. Хозяева в те дни не принимали гостей. Исключение составил Ф.П. Толстой, знаменитый русский медальер, скульптор, живописец и график. Он сделал восковой барельеф полководца. Прощаясь в передней с хозяевами, Кутузов сказал: «Я бы ничего так не желал, как обмануть Наполеона». В день отъезда, 11 августа, полководец приехал на молебен в Казанский собор. Народ, сопровождавший карету, называл его «спасителем России». Весь молебен в соборе он прослушал, стоя на коленях. Протоиерей Иоанн поднес ему образ Казанской Божьей Матери, который светлейший князь возложил на себя. При выходе главнокомандующий обратился к духовенству: «Молитесь обо мне, меня посылают на великое дело». После этих слов, сев в карету, он направился в армию. Он покидал российскую столицу навсегда, чтобы больше в нее не вернуться.