Марина Раскова - Записки штурмана

Мы приезжаем на телеграф. Лежит простая телефонная трубка, и дежурный радиотелефонист нормальным голосом, как если бы он разговаривал с кем-нибудь здесь же, в Комсомольске, говорит:

— Москва, Москва! Я Комсомольск, я Комсомольск!

Первой вызывают Валю Гризодубову. Она говорит со своими родными, с Соколиком, а я и Полина, затаив дыхание, слушаем каждое слово и следим за выражением ее лица. У нее дома все благополучно. Наконец, говорю я. У телефона моя маленькая дочка. Слышу ее голосок. Она меня спрашивает, приду ли я к ним в школу. Она требует, чтобы я пришла в школу в первый же день, как только приеду… Так хочет она и все ее подруги. Приду, ну, конечно, приду. Она говорит, что дома все в порядке, что она была умницей, что у нее семь «отлично». Потом говорит моя мама. Теперь мы окончательно спокойны за родных.

Из Комсомольска отправляемся на мониторе. На монитор принесли белку в клетке. Это — подарок пионеров Комсомольска моей Танюше. Краснофлотцы Амурской флотилии встречают нас тепло и радушно, нам отводят самые уютные рубки. Меня помещают в командирской рубке, Валю и Полину — в рубке комиссара.

В Комсомольске доктор Тихонов обогатился электроприборами. Теперь он таскает за собой целый электрокабинет и на мониторе, неумолимо и беспощадно, пунктуально в назначенное время лечит электричеством ноги своей единственной пациентки. Я понимаю: ему только и работы, что лечить меня, — все остальные здоровы, — и я стойко и мужественно веду себя в роли больной. Иногда даже самой начинает казаться, что я больна. Но разве можно болеть, когда вокруг тебя так хорошо, так весело?

Чудесный народ — краснофлотцы. Мы рассказываем им о своем перелете, но еще охотнее слушаем их рассказы: как они плавают по Амуру вдоль границы, как встречаются в амурских водах с японскими судами, как японские суда при виде нашего монитора, да еще если у него сняты чехлы с орудий, немедленно улепетывают полным ходом. Полина пляшет с краснофлотцами на верхней палубе украинский гопак. Потом команда монитора устраивает для нас учебную тревогу. Мы стоим наверху на мостике. Раздается сигнал. С молниеносной быстротой задраиваются люки, раскрываются орудия, монитор готов к бою. Каждый краснофлотец хорошо знает свое место и четко, по команде, выполняет боевые задания.

К Хабаровску подходим днем. Впереди показалась идущая нам навстречу флотилия военных судов. Военные корабли и три катера, проходя мимо нас, салютуют. Сигнальщики флажками передают приветствие от краснофлотцев и от командующего Амурской флотилией.

Через сигнальщика нашего монитора передаем ответное приветствие. Я не покидаю палубы. Вот и красавец — Хабаровский мост. Монитор подходит к Хабаровску. Мы видим, как там, в городе, двигаются толпы со знаменами. Мы взволнованы и обрадованы новой встречей.

…За день до приближения поезда к Москве появились чисто женские хозяйственные заботы. Полина первая, а за ней и мы с Валей принялись стирать и очень тщательно гладить наши шелковые блузки, чистить и приводить в порядок замшевые костюмы. Занимались всем этим с каким-то особым воодушевлением.

На последней станции перед Москвой — в Александрове — в вагон сели представители кинохроники. От них мы узнали, что в Москве по случаю нашего приезда будет митинг, потом мы поедем к товарищу Сталину. Мы с Полиной моментально бросились в купе к Вале. Она отдыхала. Мы начали ее тормошить:

— Валя, Валя! Вставай скорей! Мы в Москве поедем к Сталину!

Мы были очень взволнованы. Полина все время приставала:

— Завяжи мне получше галстук!

Надевали галстуки, десятки раз поправляли шапки, по многу раз оглядывали друг друга. Задолго до Москвы мы уже вылезли в тамбур и выглядывали с нетерпением, скоро ли наша родная Москва.

Но вот поезд подходит к Москве. Вдоль железнодорожного полотна из всех домов, из всех окон нам машут люди, а мы в нетерпении открываем двери тамбура и чуть не висим на подножках. Нас все время тянут обратно в вагон, но где там! — ведь через несколько минут мы увидим своих ребят и своих родных.

Вокзал. Очищен перрон, стоит караул. На соседней платформе много народа. А на нашей — совсем небольшая кучка людей. Это, наверное, наши родные. Мы готовы прыгать из вагона на ходу. Поезд подходит. Выскакиваем. Ничего нельзя разобрать. Все целуются с кем попало. Ко мне подбегают моя дочка, мама, брат, племянник. Подходит М. М. Каганович, Локтионов, Герои Советского Союза. В руках у нас оказываются громадные букеты цветов.

Торжественный митинг на вокзальной площади. Много и тепло говорит Лазарь Моисеевич Каганович, и мы горды, что нас приветствует от имени Центрального Комитета партии и Совнаркома СССР Лазарь Моисеевич, боевой соратник и друг товарища Сталина.

Во время митинга Танюша непрерывно меня тормошит:

— А где белка? А почему ты белку не взяла с собой из вагона?

С другой стороны племянник дергает за рукав и ощупывает мою кожанку. Валя Гризодубова держит на руках Соколика. Соколик сидит тихо и смотрит на меня лукавыми глазами. Он очень рад, что приехала его мама. Тут же, на трибуне, стоят наши родные. Как хорошо в Москве!

Митинг заканчивается. Садимся со своими родными в украшенные цветами открытые машины и едем по улице Горького. На тротуарах по обе стороны множество людей. Они машут, кричат. У меня подступает какой-то комок к горлу. Первый раз в жизни я так приезжаю в Москву. Так же приезжали челюскинцы, полюсники, так же встречали Громова, Чкалова. Но самой переживать это невозможно. Мы не замечаем, как машины подлетают к площади Пушкина. Сверху на нас сыплется форменный дождь из листовок. Их туча — белых, красных, всех цветов. Как будто вихрь несется по улице. Моя дочка старается наловить побольше этих листовок и напихивает их в карманы бабушке, мне, себе, куда только возможно. Машина мчится. Кругом вихрь. Люди кричат, машут. Хочется каждому помахать, ответить, каждому улыбнуться. На передней машине едет Валя, потом Полина, наша машина третья. Все узнают, называют по именам, громко кричат и рукоплещут. Немеют руки, но мы все машем и машем: привет Москве и москвичам! Здравствуйте!

Дорога сплошь усыпана цветами и листовками. Вот машины проносятся мимо переулка, в котором я живу. Отсюда доносятся голоса знающих меня с детства наших соседей по дому, по квартире. Мчимся дальше. Вот уже заворачиваем к Кремлю. Машины въезжают в Кремль. Сильно бьется сердце.

Парадный подъезд Большого Кремлевского дворца. Таня авторитетно заявляет:

— Совсем, как во дворце!

Мы проходим, раздеваемся. Подходят приглашенные вместе с нами товарищи. Подходят летчики, подходит Валерий Павлович Чкалов, жмет нам всем руки. Большой гурьбой, окруженные родными и летчиками-героями, поднимаемся наверх.