Элизабет Хереш - Александра

После реквиема по умершему царю отслужили литургию по поводу восхождения на престол нового, Николая II. Помимо молодого царя и Аликc на службе присутствовали также царица-мать, королева Греции, герцогиня Саксен-Кобургская, великие князья и великие княгини, придворные и члены императорской свиты в парадных мундирах. После зачтения манифеста царя Николая II звон колоколов дворцовой часовни возвестил о начале новой эры.

В одиннадцать часов 2 ноября, через день после смерти Александра, происходит торжественная церемония обращения Аликc в православную веру. Каждый жест, каждое слово в точности соответствует установленным обычаям.

Священник ожидает ее у входа в церковь. Здесь ей приходится опуститься на колени и ответить на ритуальные вопросы священнослужителя, желает ли она принадлежать «вере нашей церкви» и всегда оставаться ей верной. За этим следует несколько молитв и призывов, после чего священник от ее имени торжественно просит Бога принять ее в лоно церкви и исполнить ее надежды. И вот Аликc несколько раз повторяет кредо и произносит догматы православной церкви согласно традициям и законам, после чего священник заводит ее и сопровождающих членов семьи в церковь.

Под величественное пение хора ей смазывают освященным елеем лоб, виски, глаза, нос, уши, руки и ноги и окропляют освященной водой. «Священное мирро» готовится по многовековому рецепту, и его можно использовать только раз в году. Затем, после других вопросов и признания в добровольном переходе в новую веру, священник протягивает ей крест для целования. Снова хор запевает псалмы и воззвания. Наконец священник отпускает грехи и под церковные гимны и пение молитв, в которых перечисляются все члены царской семьи, объявляет ее обращение в православную религию свершившимся.

В этой церкви Аликc теперь принимает новое имя: Александра Федоровна. К присутствующим обращаются с просьбой помолиться за нее, и под величественное, гармоничное песнопение начинается выход из церкви. Тревога Аликc о вынужденной измене собственной вере под впечатлением торжественной церемонии уступает место очарованию, которым отныне будет пленять ее православный мир.

«Перекрещение было дивным и трогательным, — сообщает в письме королеве Виктории сестра Элла, — Аликc прочла все превосходно и была очень спокойна…» [74] Миллар Любовь. «Великая русская княгиня Елизавета».

Первым щагом Николая в качестве еще не коронованного царя является манифест об обращении Аликc в православную веру и присвоении ей звания великой княжны Александры Федоровны с титулом «императорское высочество».

Генерал Вернхер, адъютант великого герцога Гессенского, из Ливадии в Лондон телеграфирует: «Вчера переход, как я уже докладывал, принесение присяги с богослужением к восхождению на трон императора Николая; зачтение манифеста (…) важнейший вопрос еще не решен, доложу, как только будет принято решение

генерал Вернхер» [75] RAZ 499/96. Т. 3. Ноябрь 1894 г. .

Официально королева Виктория еще должна дать согласие на брак своей внучки с Николаем. Аликc слишком занята, чтобы беспокоиться об этом — улаживают вопрос с королевой ее сестры и брат: ей телеграфирует Эрнст Людвиг из Дармштадта и ясно дает понять, что скорейшее бракосочетание с молодым царем «в данных обстоятельствах самое лучшее». «Это должно быть за месяц до Рождества, поскольку затем начинается пост, — объясняет королеве Элла, — и все желают, чтобы оба поскорее поженились…»

«Милая Виктория, — отвечает королева Виктория своей старшей внучке, находящейся вместе с молодой невестой в Ливадии, — благодарю за Твое милое сочувственное письмо, в котором Ты объясняешь причины серьезного решения Алики столь поспешно сыграть свадьбу, и согласия Эрни на это. Я была вначале шокирована, когда узнала об этом по телеграфу, еще и потому, что вопреки реальности все еще на что-то надеялась, но не могу отрицать, что это должно быть так и не иначе (…) При существующих обстоятельствах она может, по крайней мере, спокойно начать свою новую жизнь (…) Однако я разочарована, что не смогу больше смотреть на нее, как на милую невинную Алики, — зато я уверена, что из нее выйдет могущественная императрица» [76] Письмо от 7 ноября 1894 г. «Совет внучке». .

Однако новая жизнь Алики — теперь Александры — начинается не спокойно, но в буре впечатлений и эмоций.

До свадьбы еще недели длительных ритуалов в рамках государственного траура по скончавшемуся царю и перевозка тела в Петербург. И все же ждать теперь недолго: 25 ноября начинается адвент, и с этого момента до 18 января пост, в который по православным обрядам жениться нельзя.

В последующие дни перед глазами Александры на каждом шагу предстает мир русских традиций, — но также необъятность и могущество ее новой отчизны, прощавшейся с умершим царем. Вместе с тем тень Александра, оживавшая в народной скорби и сочувствии мировой общественности, все более заслоняет престолонаследника: Александре становится ясно, с кем будут сравнивать Николая.

Быть может, подданные Александра сожалели о нем, ибо чувствовали, что при нем страна окрепла, живя без войн? Как показывает уважение, оказываемое ему за границей, ни один царь после Александра I не пользовался столь высоким авторитетом. Ему были благодарны за сохранение мира в Европе, так как даже в Балканской войне, когда его генералы чуяли в Турции легкую добычу, царь воздержался от прямой интервенции.

Так, в Париже собираются депутаты, и после минуты молчания президент Бурдо объявляет: «…память о нем здесь никогда не забудется, и будет жить в сердцах французов и русских, ведь он установил прочные связи между ними во благо наших стран и мира во всем мире». Прошло совсем немного времени с тех пор, как Александр заключил союз с Францией, символом которого стал «Александровский» мост в Париже. Этот союз — важнейший элемент внешнеполитического наследия, и Николай сохранит верность ему в 1914 г. вопреки всем обстоятельствам.

В Вене президент Имперского совета говорит о «страже мира в мире», и все депутаты пленарного заседания поднимаются, обнажив головы. Быть может, уважение вызывала та прямота, с которой Александр имел обыкновение реагировать на угрозы? А знаете, как он отпарировал, когда австрийский посол попытался однажды втянуть его в обсуждение балканского вопроса, намекнув, что Австрия могла бы незамедлительно мобилизовать два-три армейских корпуса в случае вмешательства России? Александр невозмутимо берет серебряную ложку, сминает ее в руке и кладет потрясенному послу на тарелку с комментарием: «Вот что я сделал бы с Вашими двумя-тремя армейскими корпусами…»