Ефим Гольбрайх - Былой войны разрозненные строки

Пани Ярослава хочет, «чтобы евреи во всем мире знали: украинцы — не антисемиты». Одного желания пани Ярославы недостаточно. Нужны еще и факты, взгляд в прошлое, чтобы оценить настоящее и предположить будущее, которое представляется все более тревожным.

В своем интервью «Вестям» она заявляет: «Еврейские погромы на Украине — выдумка русских. Мы на Украине не знали такого слова «погром», не знали такого понятия. Самое большое число российских евреев жило на Украине. Этот факт говорит о том, что они здесь хорошо себя чувствовали. Иначе бы они убежали в другие страны».

Как говорится, свежо предание, да верится с трудом.

Здесь, что ни слово — либо натяжка, либо откровенная ложь. Они и убежали. В Соединенные Штаты, в Палестину, а потом и в Израиль. Самое большое количество евреев России, а затем Советского Союза действительно жило на Украине, но и самое большое количество убитых евреев тоже приходится на Украину. Не будем ворошить далекое прошлое и вспоминать героя украинского народа Богдана Хмельницкого, вырезавшего значительную часть еврейского населения Украины. Лучше вспомним, что в чудовищной акции по уничтожению киевских евреев в Бабьем Яру участвовала тысяча карателей, из них немцев — триста… Жильцы-украинцы привозили своих немощных соседей-евреев к яру на колясках… Перечислить погромы и количество их жертв — не хватит места. На «выдумку русских» это мало похоже.

Утверждение, что в Украинской повстанческой армии «было очень много евреев» ни на чем не основано. Зато хорошо известно, что Хатынь была уничтожена 118-м батальоном УПА. Евреев там не было.

Утверждать, что украинцы не антисемиты, так же нелепо, как утверждать обратное. Среди украинцев были и сочувствующие, были и праведники. Но общее настроение было негативным и откровенно враждебным. И это одна из причин, по которой обреченные евреи «безропотно», как пишут некоторые авторы, шли на смерть, что совершенно не верно. Но это уже другая тема. Бежать им было некуда. И опереться не на кого. Евреев в партизанские отряды принимали неохотно и только с оружием, а в некоторые — не принимали вообще. И если бы только это!

…К командиру диверсионно-партизанского отряда Леониду Беренштейну влетел начальник штаба:

— Отошли километров десять, вижу на лесной поляне партизаны Куницкого ведут на расстрел группу — человек пятнадцать евреев, бежавших из гетто. Отобрали у них все ценное — и в расход. Я их освободил, этих горе-партизан связал. Что делать дальше?

В это время у Беренштейна находился сам Куницкий:

— Я их расстреляю подлецов!

— Твое дело, — сказал Беренштейн.

…В бригаду пришла группа боевых еврейских ребят, вырвавшихся из гетто, из них сформировали взвод и отправилина ночлег подальше. Ночью пришли, все забрали и оставили в лесу без оружия и пищи. А бригада снялась и ушла в другое место.

…В отряд пришел красавец-еврей Миша, из окруженцев. Пошли на задание десять человек, вернулись девять. Без Миши.

«Был бой?». — «Да нет. Шальная пуля из леса».

Да немцев в лес танком не загонишь. Впрочем, не очень и скрывали.

…Комендант села Краснопилка Винницкой области — Спиридон Иванченко, увидел, как, держась за забор, пробирается изможденный солдат, — видимо, из пленных: «Хто такий?». — «Я украинец». — «Сейчас все хотят быть украинцами».

Ударил. Солдат упал. И умер [5] Украинцев и литовцев немцы из плена отпускали. И знали — зачем .

…Выломали дверь, избили отца прикладами. Соседи и соученики бегали вместе с немцами и полицаями и опустошали еврейские дома. Житель села Коля Плотнянский стрелял и кричал: «Юден капут!»

…Руководил расстрелом вусмерть пьяный начальник полиции Сливенко. Людей подгоняли к яме группами по десять человек. Мужчин заставляли раздевать убитых и кидать вяму, женщин — перебирать одежду. Один из полицаев увидел на руке мамы кольцо и вырвал его вместе с пальцем…

…Ворвались пьяные полицаи, ругались страшными словами. Вбежала соседка — мамина подруга! Сорвала покрывало и стала охапками кидать в него вещи из гардероба. Крикнула: «Митька! У них добрая зингеровская машина. Бери!».

Отец договорился со своей сотрудницей, которую когда-то спас от голода, что она спрячет дочерей. Когда они прибежали, она стала кричать: «Паночку полицай! До мэне жиденята прибегли!».

Одну из дочерей расстреливали три раза. Первый: она потеряла сознание от ужаса — младшую сестренку полицай схватил за ноги и размозжил голову о дерево! — и упала в яму за секунду до выстрела. Второй: сознательно прыгнула в ров за секунду перед залпом, третий: бегала от группы к группе, а «доброжелательная» женщина (!) кричала из окна: «Пане полицай! Детына ховаетца!».

Один полицай сказал другому: «Стреляй ты! В менэ вже палец опух! Я вже богато жидив убыв!».

Вернулась в местечко — и обмерла! По улице ходили полицаи. Те самые, что расстреляли родителей, сестер. Она знала их по именам! Подумала: немцы вернулись. Немцы не вернулись. Следователь стоял в доме той самой женщины, что предала ее и сестер. Она сказала: «Никаких полицаев нет. Я сама припрятала трех Цымринговых дочек».

Не узнала! Думала, все погибли. Люся бросилась к ней и стала душить. Ночью пришли: «Не убили тогда, убьем сейчас!».

Нет, не удастся пани Ярославе убедить «евреев во всем мире», что украинцы — не антисемиты. Но и автор далек от мысли убедить читателей в обратном. Антисемиты — не народ, а отщепенцы.

Но их было немало.

На Украине почти все попавшие под оккупацию евреи — миллион шестьсот восемь тысяч человек — были уничтожены.

Да будет благословенна их память.

В годы Второй мировой войны на фронтах антигитлеровской коалиции воевали 1 миллион 685 тысяч евреев. В рядах красной армии сражались более 500 тысяч (из них 167 тысяч — офицеры), более 200 тысяч погибли в боях. При том, что общий процент погибших на фронте 25 %, у евреев он — 40 %! Т. е. из четырёх выбывших из строя — один убитый, у евреев — почти каждый второй.

В годы войны в Вооружённых Силах СССР служило более трёхсот генералов и адмиралов. Евреями были 9 командующих Армиями, 8 начальников штабов фронтов, 12 командиров корпусов, 64 командира дивизий.

Но кого это убеждает! «Евреи не воевали» — и всё.

Настоящие заметки не исследование, а попытка, хотя бы частично, пополнить списки евреев, участников обороны Ленинграда, чьи фамилии либо еще не звучали, либо забыты за давностью.