Е. Мешаненкова - Муслим Магомаев. Биография

Почему он тянул? Он и сам не знал. Так потом и признавался – не решался и словно чего-то ждал, какого-то случая, который его подтолкнет. И конечно, кто на самом деле ждет случая, тот обязательно его дождется.

Сидели мы как-то в моем номере в гостинице «Россия». Зашел «на огонек» наш друг, знаменитый художник Таир Салахов. Накрыли стол, начался обычный в таких случаях разговор… И вдруг Таир сказал нам решительно:

– Ну что вы ходите-бродите, время тянете? Чего еще испытывать?.. Давайте-ка ваши паспорта. У меня в Союзе художников помощник есть шустрый, он все устроит. – Гипноз Таира был таков, что мы подчинились, молча переглянулись и отдали ему наши паспорта.

Все устроилось как нельзя лучше. Устраивать же приходилось потому, что в те времена в ЗАГСе требовалось ждать три месяца после подачи заявления, прежде чем вас распишут. А для меня главным в той ситуации было другое – чтобы все произошло без шумихи, без помпы, чтобы народ не знал. И еще, чтобы в ЗАГСе не было этих дежурных, скучных церемоний: речей-напутствий, заигранной музыки, и чтобы безо всяких там «а теперь жених целует невесту… наденьте кольца… выпейте шампанского»…

Надежды на то, что никто об их свадьбе не узнает, конечно, не оправдались. 23 ноября 1974 года Магомаев и Синявская тихо, скромно расписались, вышли из ЗАГСа и… обнаружили на улице целую толпу народу. И это при том, что, кроме них самих, о свадьбе знали только несколько самых близких людей и работники ЗАГСа. Вот последние, вероятно, и проболтались своим друзьям и родственникам – не каждый день ведь такие люди женятся, ну как это удержать в секрете! Друзья и родные же не простят потом, что им не сказали. Сарафанное радио сработало безотказно, знакомые сообщили своим знакомым, те своим, и у дверей ЗАГСа Магомаева поджидало уже несколько сотен его поклонников. К машинам пришлось пробиваться чуть ли не с боем.

В тот же день для друзей было устроено застолье на сто персон в ресторане «Баку». И опять повторилась та же история, что и около ЗАГСа – собралось несколько сотен человек, которые стояли на улице возле ресторана и скандировали имя Магомаева в надежде, что он им споет. И надеялись они не зря – он в таких случаях нередко сдавался и не мог отказать своим поклонникам, терпящим жару или мороз, лишь бы услышать его пение. Так и тут, несмотря на холод, велел открыть окна ресторана и полчаса пел. Потом он два месяца болел бронхитом, но это нисколько не повлияло на его характер, он и в другой раз сделал бы то же самое.

Скоро в Москву приехал по делам Гейдар Алиев, и Магомаев решил, так сказать, «представить» ему свою супругу, уверенный, что старый друг и покровитель за него искренне порадуется. Тем более что тот давно уже говорил ему, что хватит, мол, гусарить, пора жениться и остепениться. Алиев действительно был рад, собирался повидать их перед отъездом и поздравить, но что-то вечером так и не позвонил. Тогда Магомаев по своей привычке просидел до четырех утра, в очередной раз отпраздновал недавнюю женитьбу… а в девять утра ему позвонил дядя Джамал и сказал, что Алиев ждет их с Тамарой. Пришлось срочно приводить себя в порядок и ехать.

Алиев посмеялся над его попыткой выглядеть бодрым после ночного застолья, поздравил и пригласил прокатиться с ним на поезде до Тулы – чтобы была возможность и попраздновать, и поговорить, и поздравить толком. Получилось, что Муслим с Тамарой после свадьбы съездили в небольшое свадебное путешествие, положившее начало их долгому совместному пути по жизни.

Итак, началась наша с Тамарой семейная жизнь. Меня часто спрашивают: как уживаются двое вокалистов под одной крышей? А почему бы им не ужиться? Разве мало на свете артистических пар? Мы солисты, у каждого своя партия. Если занимается Тамара, то ей есть где заниматься, чтобы не мешать мне. Скажем, когда я неважно себя чувствую, и тогда для меня чей бы то ни было голос звучит в два раза громче и резче, Тамара, зная об этом, уходит в мой кабинет, где есть электропианино, и спокойно себе занимается. Начинаю петь я – Тамара уединяется на кухне, как она говорит, в «своем кабинете». Кухню она облюбовала добровольно, но не только и не столько в смысле стряпни. Готовит она талантливо, когда захочет. Правда, хотение приходит к ней не всегда. Но это не страшно – сейчас есть, что выбрать в магазинах из полуфабрикатов. А я человек неприхотливый: если голоден, то беру ломоть хлеба с куском колбасы и под молоко – за милую душу. Лучшего и не надо.

Между тем в первые несколько лет супружеской жизни у Магомаева и Синявской нередко возникали ссоры. Две сильные творческие личности трудно притирались друг к другу в быту. Доходило до таких серьезных размолвок, что Муслим иногда срывался, брал билет на самолет и просто улетал из Москвы в Баку. Но злились они недолго, оба были людьми отходчивыми, да и ценили друг друга слишком высоко, чтобы позволить мелким обидам взять верх над взаимной любовью. Первым шаг к примирению делал обычно Магомаев, и обставлял он это красиво, со всей широтой своей натуры.

Есть между нами какая-то невидимая связь. Оба поем, но нет никакой ревности к сцене. Наоборот, мы всегда гордились успехами друг друга. Поначалу были ссоры, иногда не совпадали мнения, но время прошло, все улеглось. Да, я могу из-за пустяка вспылить! А уже через три минуты совершенно спокоен. Быстро загораюсь и быстро остываю. Тамара это поняла. Главное – не действовать друг другу на нервы. Я никогда не лезу с вопросами, куда она идет. Захочет – сама скажет.

Он вообще умел красиво ухаживать и не перестал это делать и после того, как Тамара стала его женой. Цветы, необычные подарки, романтические жесты, сюрпризы – это была его стихия. Тамара Синявская вспоминала, например: «Был случай, когда Муслим, возвращаясь из какой-то поездки, завернул ко мне на гастроли в Казань. Я пела Любашу в «Царской невесте», и в антракте, когда я вышла на поклон, мне поднесли от него огромный букет – меня за ним просто не было видно – сто пятьдесят четыре гвоздики! Весь зал ахнул. И конечно, когда Муслим появился в ложе, зрителям было уже не до оперы…»

Магомаев вообще довольно часто ходил на оперы, в которых пела Тамара Синявская – и до свадьбы, и после. Но «до» все-таки больше, в чем он и сам не раз признавался. Первое время ему были достаточно безразличны сами спектакли, он смотрел на Тамару, слушал ее пение, дарил ей цветы после выступления и был счастлив. Но со временем первая слепая страсть прошла, любовь стала более глубокой и спокойной, да и видеться они стали гораздо чаще, и ходить раз за разом на одни и те же спектакли Магомаеву стало надоедать.

К тому же он заметил, что на сцене кроме Тамары есть и другие артисты, которые не всегда идеальны, а иногда и вовсе халтурят. А его раздражала каждая фальшивая нота, каждый неудачный жест. И при этом он отлично знал, что от него ждут похвалы – таковы традиции театральной среды, а уж тем более Большого театра, который он называл «ярмаркой тщеславия». Нужно обязательно зайти за кулисы, похвалить знакомых артистов, выразить восторг, и неважно, испытываешь ты его на самом деле или нет. А Магомаев так не умел и не хотел этому учиться. К счастью, Тамара его прекрасно понимала и не обижалась, что он не ходит на все ее спектакли – она знала, что на премьере он обязательно будет, и если надо, всегда ее поддержит. А в остальном… ну такой уж у него характер.

Теперь-то я понимаю, что без ссор не бывает ничего настоящего, характеры мужа и жены должны притираться, как жернова мельницы. Такова трезвая безусловность семейной жизни. Но умея ссориться, надо уметь и мириться.

Читать дальше