Е. Мешаненкова - Муслим Магомаев. Биография

Обрадованные члены медицинской комиссии сразу же направили его к известному отоларингологу профессору Шихлинскому, который осмотрел его и согласился, что это вполне весомый повод, чтобы не служить в армии.

– Что посоветуете делать, профессор?

– А ничего не делать. – Он подмигнул мне лукаво. – Ведь ты команду не слышишь. Как ты будешь служить с одним ухом? Тебе скажут «направо», а ты будешь поворачиваться налево. Тебе – «шагом марш», а ты на месте стоишь. Так в армии не положено.

Говорил он с очаровательным акцентом. Написал заключение: «Слышимость неполная. Не годен».

Вместе с моими знакомыми врачами повезли мы эту профессорскую справку в военкомовский кабинет. Мамедов накинулся на них так, как будто они за эти три дня мне нарочно ухо повредили:

– Чего-то я не понимаю… Певец – и не слышит?

Я ответил:

– Оркестр громко играет – это я слышу. А команду могу и не расслышать.

В моем военном билете написано: «Невоеннообязанный в мирное время. Годен к нестроевой службе в военное время».

Вскоре Магомаеву поступило новое предложение – поехать в Чечню и поработать в Грозненской филармонии. В Баку тогда как раз приехали чеченские журналисты, собиравшие материалы о его знаменитом деде, музей которого собирались открыть в Грозном. Естественно, они захотели познакомиться с его потомками, которых считали своими земляками – чеченцами. Вообще, благодаря такой мультинациональности семьи Магомаевых, Муслима своим считали и азербайджанцы, и русские, и чеченцы, и даже татары.

Журналисты уговорили его поехать в Чечню. К тому же тут как раз Джамала перевели в Москву, и свою большую квартиру он, будучи честным человеком и идейным коммунистом, вернул государству. Поэтому в Баку Муслима в тот момент ничего особо не задерживало, и он, прихватив жену, отправился в Грозный.

Поначалу казалось, что это было верное решение – на его первый же концерт пришел полный зал, слушатели тоже считали его своим земляком, поэтому были настроены доброжелательно. Его прекрасный голос помог закрепить успех, концерты начали следовать один за другим, но… Грозный все же не настолько огромный город, чтобы это продолжалось долго. Через какое-то время филармоническая публика стала немного уставать, ведь даже самого лучшего в мире певца нельзя слушать бесконечно. Тогда Магомаев начал петь на летних концертных площадках, а потом и выезжать в ближайшие аулы.

Они с ансамблем, света белого не видя, мотались по всей Чечне, кормили клопов в продуваемых всеми ветрами облезлых гостиницах, простужались, уставали как собаки… Кстати, именно тогда он впервые попробовал спиртное – удивительно, но, дожив до девятнадцати лет, он ни разу даже рюмки не выпил. А тут его приятель-конферансье «научил» в каком-то кафе сразу тремя стаканами водки. Хорошо, что до гостиницы было недалеко идти, а то будущий любимец всего Союза мог бы запросто попасть в местный вытрезвитель.

Десятки сцен и импровизированных площадок, сотни концертов – казалось бы при таком «чесе» у Магомаева денег должны были куры не клевать. Но не тут-то было. Директор Грозненской филармонии очень ловко умел эксплуатировать артистов на все сто процентов, платя им при этом сущие копейки. Нормальных денег Муслим так и не увидел, обещанную квартиру ему не дали, беременная Офелия скоро не выдержала такой жизни и вернулась к родителям в Баку, а в довершение всего у него из-за постоянных сквозняков и безумной нагрузки пропал голос.

К счастью, в Грозном ему нашли хорошего врача, который начал делать ему иглоукалывания, и через две недели голос вернулся. А сам Магомаев к тому времени окончательно разочаровался в прежних планах и уехал обратно в Баку.

Их брак с Офелией тогда уже почти развалился, Муслим даже вернулся не в ее дом, а поселился у своего дальнего родственника Рамазана Халилова, бывшего директора Бакинского оперного театра. Но поскольку Офелия ждала ребенка, они все же не развелись, а попытались вновь наладить отношения. Увы, ненадолго – вскоре после рождения дочери Марины они окончательно расстались.

Я ведь всю жизнь жил самотеком и никогда всерьез не думал о завтрашнем дне. Дед был выдающимся азербайджанским композитором. Ну вот и я стану хорошим музыкантом. Ведь если быть музыкантом, то хорошим. Все случилось действительно неожиданно.

После возвращения Магомаева из Грозного его вызвали в Центральный комитет комсомола Азербайджана и сказали, что его отправляют на VIII Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Хельсинки.

От Азербайджана туда в составе делегации Советского Союза ехал оркестр радио и телевидения Азербайджана под управлением Тофика Ахмедова и один-единственный певец – Муслим Магомаев. А ведь он даже не был комсомольцем. Репетировали они в Москве, в здании бывшего Екатерининского дворца. В репертуаре у них были песни «Хотят ли русские войны», «Бухенвальдский набат» и так любимые Муслимом итальянские лирические песни. На репетициях царил полный аншлаг – набивался полный зал участников делегации от других республик, и по их реакции было ясно – стоит ждать успеха!

И вот наконец вся делегация отправилась на теплоходе «Грузия» из ленинградского порта в Хельсинки. Большинство участников отправлялось за границу впервые, поэтому все были воодушевленные, но напряженные и даже немного напуганные. Естественно, перед отъездом их предупреждали о соблюдении осторожности, соблазнах капитализма и возможных провокациях. Сейчас нам все эти предосторожности могут показаться смешными и глупыми, возможно, такими они казались и Муслиму Магомаеву, который уже тогда, в двадцать лет, чувствовал себя почти гражданином мира – да и как иначе он мог себя чувствовать, когда он был азербайджанец-русский-чечен-татарин-турок и мало ли кто еще в одном флаконе, везде ощущающий себя как дома.

Но как оказалось, предупреждали их вовсе не зря. Дело ведь было в 1962 году, уже начинал разгораться Карибский кризис, о котором никто из участников советской делегации не имел никакого представления, зато отлично знали иностранцы, и отношение к Советскому Союзу у многих было достаточно неприязненное. Неудивительно, что в первый же день фестиваля произошел неприятный инцидент – советскую делегацию, возвращающуюся с торжественного открытия, попытались закидать камнями какие-то агрессивно настроенные проамериканские активисты. Но этот инцидент получил совершенно неожиданную развязку: следом за советской делегацией ехали венгры, их автобус остановился, и венгерские спортсмены разогнали хулиганов… А ведь сейчас уже трудно поверить, что когда-то Всемирный фестиваль молодежи и студентов был не только показухой, и эта солидарность на самом деле существовала…

Читать дальше