Фердинанд Фингер - Русская любовь. Секс по-русски

Там, где мы встретимся, ни у кого из нас не возникнет чувства ревности, там не будет для нее места. Там будет всеохватывающая и согревающая нас вечная Любовь, дарованная нам Богом как на Земле, так и за ее пределами. Я помню и люблю тебя.

Но я вернусь к тем временам, когда я, потеряв тебя, продолжал дальше жить. После тягостной утраты тебя я не мог продолжать существовать в одиночестве. Где-то через месяц случилось то, что я не мог себе и представить. Это был долгий месяц страданий.

Однажды ночью в 2 часа пробили куранты на Спасской башне Кремля, сопровождавшие 27 лет мою жизнь. Я встал, оделся и вышел на улицу Горького. Было начало ноября, моросил нескончаемый грустный холодный дождь. На душе было тоскливо. Я спрятался от него в подъезде книжного магазина. Долгорукий одиноко сидел на коне, по которому стекали струи дождя. И так же, как в 1947 году, протягивал ко мне руку…

Б 1947 году, давным-давно, когда мне было 13 лет, я был свидетелем того, как его ставили на постамент в честь 800-летия Москвы. С тех пор мы стали друзьями. Я был одинок и раздавлен разлукой с Седой. Что я ждал? Да ничего не ждал. Что может ждать растерзанная, опустошенная душа? Я просто стоял и курил одну сигарету за другой. Я знал, что ничего не случится. Как был один, так и останусь одиноким. И вдруг среди шума дождя и шуршащих по асфальту машинных колес я услышал стук каблучков. Из пелены дождевого тумана вдруг возник силуэт девушки. Она была изящна и тонка. От дождя ее спасал зонтик, который то и дело сминался под порывами ветра. Когда она поравнялась со мной, я вышел из углубления подъезда. «Добрый вечер, добрый вечер. А почему так поздно и в такую ночь вы гуляете одна?» «Так получилось, – она посмотрела мне в лицо. – Я сама из подмосковного города Московский-Жуковский. Приехала к подруге на день рождения. Подруга живет в однокомнатной квартире. Я было хотела остаться ночевать, но к ней приехали родители. Я решила им не мешать, так как и так тесно, и решила гулять по Москве до открытия метро. Но вот видите – погода подвела».

Я, глядя в ее симпатичное лицо, мокрое от дождя, и смотря в ее глаза, сказал, что сейчас очень одинок, и если она хочет, то мы можем пойти ко мне домой. Она сказала, что согласна, взяла меня под руку, и мы пошли. На цыпочках пройдя коридор коммуналки, мы вошли в комнату. Я снял с нее мокрый плащик и повесил на гвоздь. Она встряхнула головой с мелкими кудряшками. Брызги полетели во все стороны. На вид ей было лет 24–25. Я поставил на стол то немногое из еды, что было. К счастью, нашлась четвертинка водки. Она сказала, что не пьет, но в данный момент выпьет с удовольствием, так как очень замерзла. Мы выпили по стопочке. Разговорились. Ее звали Галя Николаева, и она работала врачом-онкологом в больнице. Я ей коротко рассказал о себе, как меня зовут. Я сидел напротив нее и не мог прийти в себя от изумления.

Сорок минут назад я был так одинок, и вдруг я не один. Ночь. Молодая женщина наедине с мужчиной, и никакого жеманства или страха. И тут я понял, что пришло редчайшее чувство привязанности к женщине, с которой только что познакомился. Я удивился пришедшему чувству, так как имел за спиной большой опыт общения с женщинами. Кстати, в моей книге «Любовь длиною в жизнь» я этот случай описал в стихах: «Я, потеряв, нашел любовь». И действительно, я влюбился в Галю, причем настолько, что мог бы отдать за нее жизнь. Это было как удар молнии – внезапный, поражающий удар. Но только один час пришел после начала знакомства.

Я совсем не думал о близости с ней, о Сексе. Я наслаждался пришедшим чувством и вовсе ни на что не надеялся. Было четыре часа ночи, которые, не торопясь, отбили часы на Спасской башне Кремля. Она сказала: «Ферд, пора стелить постель, завтра утром на электричку и на работу». Разделась, легла и затем жестом позвала меня к себе. Я разделся и лег рядом. Она нежно прижалась ко мне, положила голову на мою грудь, и я вдруг утонул в стихах Есенина и Мандельштама. Я – большой любитель литературы и умею ценить хорошее чтение стихов. Галочка, наверное, тоже хорошо знала, как врач, цену жизни и смерти, что читала на память безукоризненно, и я сказал про себя, что редко слышал такое чтение. Я полюбил эту женщину так внезапно за ее редчайшую внутреннюю сущность благородного человека, ее прямоту, отсутствие жеманства и открытость в интиме. Мне, как и ей, показалось, что мы знаем друг друга много-много лет.

Я сказал прямо, что ко мне в ее лице пришла Любовь. И она – я ушам своим не поверил – сказала, что впервые за свою жизнь полюбила. «Наверное, Ферд, мы никогда не расстанемся, раз так получилось». До шести часов утра мы купались в океане сексуального познавания. Душой мы познали друг друга. Без слов я все знал о ней, а она – обо мне. Она и я отдали в эту ночь друг другу все, о чем можно только мечтать. Это было полное божественное слияние наших душ и тел. И это была чистая правда. Мы очень утомились, и на короткое время я заснул. Проснувшись, я протянул руку, чтобы дотронуться до своего счастья, но смял рукой только простыню. Ее не было. Она ушла, не оставив записки. Ушла так же внезапно, как и появилась. Почему и зачем, остается до сих пор неразрешимой загадкой. Я сидел на кровати и плакал.

Третье горе за какие-то два года обрушилось на меня. Такую потерю можно сравнить с уходом любимейших людей в объятия смерти. В течение месяца я искал ее повсюду. Ездил в ее город. Обошел три больницы. Обращался в справочное бюро. Я был так потрясен этими тремя потерями, что у меня появилась седина на висках. Поиски были безуспешны. Я потерял Галю навсегда. Всего пять часов знакомства, а удар был сравнимый с потерей Веры и Седы. Ну вот, «Бог троицу любит». Надо дальше жить, иногда все теряя и изредка что-то приобретая. Прошло 55 лет со дня той таинственной ночи, подарившей мне огромное чувство Любви. Галя! Где ты, дорогая?

Прощание с тоской

О, не терзай меня, уставшая душа,

И не грызи, как тигр, железо клетки,

Исчезла ты вдали, моя мечта.

Мне не вернуть тебя, наверное, вовеки.

Мне не вернуть свободной радости души,

Которая парила птицей в поднебесье,

Она была растворена в ночной тиши

И в сердце пела соловьиной песней.

И жизнь была, и были слезы, и любовь

Средь радостей и горьких разочарований,

Но все равно кипела и вскипала кровь

В неимоверной сладости с тобой свиданий.

С твоим уходом сердце как оборвалось,

Вдруг превратилось в голубую льдину,

И льдиной в ледоходе понеслось,

Где расколось вдруг, попав в стремнину.

Известно, что исчезло, раскололось навсегда,

Нам никогда не возвратить из времени былого.

Но в сердце остается сладкая и неизбывная тоска,

Которая особенно в ночи терзает сердце снова.