Артем Рудаков - Лаки Лючано: последний Великий Дон

Самый главный вопрос — о разделе сфер влияния — вызвал бурную перепалку. Фрэнк Айяле немедленно сцепился с Денни Миханом. Оба не сдерживались в выражениях. Арнольд Ротштейн заявил, что конфликт в портовой зоне — это их личное дело, и умело направил полемику в нужное русло. Чтобы никого не обидеть, было решено учредить биржу обмена в центре Манхэттена, на «нейтральной» Малберри-стрит.

— Там же рядом департамент полиции, — брезгливо произнес Денни Михан.

— Не беспокойтесь о полиции, мой друг, — бросил Ротштейн, — эта проблема заведомо разрешимая. Но, похоже, мы не сможем уладить ни один конфликт между нами. О чем я лично очень сожалею.

Фрэнк Айяле резко возразил:

— Мы собрались здесь не для этого. Никто не имеет права учить меня, как надо вести дела.

Лица всех боссов мгновенно превратились в каменные маски. Арнольд Ротштейн с горечью осознал, что абсолютно не влияет на ситуацию. Он встал из-за стола, давая понять, что совещание закончилось. Один лишь Чарли Луканиа подошел к нему, чтобы выразить уважение:

— Сегодня большой день, мистер Ротштейн. Вы много сделали для нас.

Ротштейн нехотя улыбнулся:

— Спасибо, Чарли. Отныне я для тебя — просто Арнольд.

Они расстались друзьями.

— Джек, — позвал Ротштейн, — этот малый из Бронкса, Флегенхаймер, он может оказаться полезным для нас. Предложи ему работу.

Нога Даймонд уточнил:

— Какую именно, босс?

— Я слышал, он хочет открыть ночной клуб. Дай ему пятьдесят тысяч под наш обычный процент.

— О’кей, — Даймонд усмехнулся, — можно считать, что парень влип.

Участок Малберри-стрит никогда не считался опасным в криминогенном отношении. Но как только фирма, оформленная на подставное лицо, арендовала здание Лоу-Холл, эту тихую, относительно спокойную улицу наводнили гангстеры всех мастей.

Конечно, Арнольду Ротштейну не удалось остановить войну в преступном мире, но необходимость биржи обмена признавали все. Помимо возможности сбыть с рук один товар и приобрести другой, бутлегеры на месте могли уточнять сферы влияния и завязывать деловые контакты, которые иногда продолжались один день, а иногда — всю жизнь. Но вот что было самым главным и бесспорным достижением: впервые в истории преступного мира Нью-Йорка итальянские, еврейские и ирландские гангстеры вели дела друг с другом. Даже заклятые враги из «Белой» и «Черной руки», встречаясь на бирже, не спешили стрелять друг в друга, если наклевывалось выгодное дельце. Тем не менее без стрельбы не проходило ни дня. Вслед за крупными акулами на биржу потянулась мелкая бутлегерская рыбешка. Бутлегеры из трущоб — выродки из выродков, типы грубые и кровожадные — не стеснялись пускать в ход оружие прямо в здании Лоу-Холл. Вот один довольно типичный эпизод.

На входе сталкиваются две безвкусно, весьма крикливо разодетые личности.

— Эй, Билли, что за дерьмо ты мне всучил в прошлый раз? Это не джин, а помои! Черт возьми, я потерял на этом полторы тысячи!

— Послушай-ка, Джо, только твоя мамаша виновата, что ее сын — лопух. Почему ты не попробовал товар? Я бы принес тебе другой.

— Что ты там вякнул насчет моей мамаши?!

Джо первым выхватывает «кольт». Гремят выстрелы. У менее проворного Билли — три свежие дырки в голове. Труп выбрасывают на улицу. Джо на время исчезает. Из расположенного неподалеку департамента полиции прибывает следственная бригада. Директора фирмы, арендующей Лоу-Холл, как обычно, нет на месте. В данном случае роль мальчика для битья играет один из часто сменяемых заместителей. Едва только полицейские начинают задавать каверзные вопросы, как он моментально замыкается в себе и вызывает своего адвоката. Адвокат (один из лучших в Нью-Йорке) прибывает на место происшествия удивительно быстро — и немедленно обвиняет полицию в превышении власти, в посягательстве на конституционные права клиента или бог знает в чем еще. Тем временем участковому капитану звонят из мэрии. Некая весьма важная персона советует свернуть расследование, поскольку убит гангстер, а не законопослушный гражданин. Стало быть, совершенно незачем поднимать из-за этого шум. Любой капитан, естественно, очень хорошо знает, что в случае неповиновения завтра же вылетит в отставку. Поэтому дело об убийстве прекращается и тихо исчезает в архиве.

Все банды в городе рукоплескали Арнольду Ротштейну. Его авторитет поднялся необычайно высоко. В каком-то смысле каждый бутлегер невольно зависел от еврейского босса. Ротштейн знал об этом бизнесе все до мельчайших подробностей. К нему приезжали гангстеры из Бостона, Детройта, Питтсбурга, Чикаго и многих других городов. Ротштейн был первым, кому удалось собрать воедино почти все еврейские банды Америки. По существу, его можно считать «крестным отцом» еврейской мафии. Чарли Луканиа многому научился у него.

Работа полиции на Малберри-стрит свелась к простому ведению статистики. Обычный жаркий майский день 1921 года. В отдел по расследованию убийств поступило сообщение об очередной перестрелке в Лоу-Холл. Среди мусорных баков патруль обнаружил два трупа с огнестрельными ранениями. Оба мертвеца аккуратно упакованы в пластиковые мешки.

На место происшествия выехала следственная группа, чуть позже туда прибыл вернувшийся с обеда начальник отдела — лейтенант Уэйн. На сытый желудок ему было не очень приятно осматривать обезображенные трупы.

— Еще двое, сэр, — доложил детектив Слэттери, — и опять на нашем участке.

Журналисты — из категории любителей кроваво-сенсационных снимков — постоянно дежурили возле Лоу-Холл. Сколько бы полицейские ни разбивали фотоаппараты — газетчиков меньше не становилось. Что поделать: такого рода фотографии всегда пользовались огромным спросом. В отместку за разбитые фотоаппараты корреспонденты печатали в прессе разгромные статьи с названиями вроде «Полиция бессильна». При этом лейтенант Уэйн искренне переживал за честь мундира. Но не он устанавливал правила в этом городе, а его переживания никого не интересовали.

— Личность убитых определена?

— Пока только одного, сэр, — ответил Слэттери, — Гарри О’Брайен по кличке Рыжий. Из банды Михана. Второго мы не знаем.

Махнув рукой, лейтенант Уэйн сел в патрульную машину. Неизвестно, редактор какой именно нью-йоркской газеты, просматривая подготовленный к набору номер, воскликнул:

— «Перестрелка в здании Лоу-Холл»! Ну что это за название? Нужно нечто новое, оригинальное и одновременно интригующее. Читатель требует от нас сенсаций!

Редактор задумался. Щелкнул пальцами:

— «Гнездо мафии на Малберри-стрит»! Вот то, что нам надо!

Под этим громким названием бутлегерская биржа, творение злого гения Арнольда Ротштейна, заняла подобающее место в истории и на страницах газет. До самого конца эры «сухого закона».