Артем Рудаков - Лаки Лючано: последний Великий Дон

Лански поднялся с места.

— Еще в двадцать втором году покойный Арнольд Ротштейн, человек, у которого я многому научился, предсказывал отмену «сухого закона». Все эти годы я много думал об этом. Главная проблема, с которой нам предстоит столкнуться в следующем году, как уже говорил Чарли, освоение новых сфер бизнеса. Не только сохранить наши капиталы, но и вложить их в дело не менее прибыльное, чем бутлегинг, — вот в чем вопрос. Каждый из вас знает, что казино являются отличным объектом для вложения капитала. Одно такое заведение способно принести два-три миллиона долларов в год. Но я хочу предложить дело на десятки, а в перспективе — на сотни миллионов долларов. В игорном бизнесе, как и в политике, пришло время новой стратеги. Пора создавать империю развлечений — не одно, не два, а целый город казино, причем таких, в которых нет ограничений, чтобы каждый болван с улицы мог зайти и проиграть свой последний доллар. Пускать туда ниггеров и пуэрториканцев, черных, белых, желтых — всяких. В конце концов, деньги не пахнут. Пенни белых сделаны из того же металла, что и пенни негров. Так мы охватим не только тоненькую прослойку богачей, но и весь средний класс, да и вообще каждого, у кого в кармане завалялось хотя бы десять центов. К их услугам мы установили тысячи игровых автоматов. Вот теперь представьте, какие это деньги!

Нарисованная Лански картина вызвала сомнение у многих боссов. Люди глубоко практичные, они считали невозможным воплощение такого проекта в жизнь.

— Мейер, а как ты собираешься разобраться с налогами? — затронул самую больную тему Чарли Фишетти. В свете ареста Аль Капоне она одинаково волновала всех.

— Это сколько миллионов придется угрохать, чтобы подмазать легавых, — добавил Эл Поллизи. — Азартные игры запрещены законом.

— Я не потерплю присутствия ниггеров в моем заведении, — непримиримо высказался Санто Траффиканте, который, как житель южного штата, был сильно заражен расизмом. Но все эти возражения не смутили Мейера Лански:

— Налоги и закон — это не проблема. Есть местечко, где азартные игры официально разрешены, а налогообложение осуществляется по льготной ставке. Я говорю о Неваде. Мои друзья недавно побывали в Лас-Вегасе и Рино. Это же золотое дно! Без всякого риска мы можем построить там самые настоящие игорные империи. Кроме того, еще есть Гавана. Этот город ежегодно посещают сотни тысяч туристов. Так почему бы нам не позаботиться об их развлечениях? Повалявшись на пляже днем, вечером они пойдут в наши казино, чтобы оставить там свои денежки. Будь я проклят, если это не так!

Но боссы не торопились. Великая Депрессия научила их осторожности. Возможно, где-то Лански был прав, но для начала им хотелось убедиться, что игра действительно стоит свеч. Они предложили финансовому директору синдиката построить в Лас-Вегасе один отель, и, если дело пойдет, ему предоставят необходимый капитал. Лански был неприятно удивлен таким недоверием. «Ну и черт с вами», — ворчал он. Когда делегация Нью-Йорка вернулась домой, Чарли позвонил Датч Шульц и предупредил: «Будь осторожен. Бешеный Пес Колл охотится за тобой. Ему все равно, что Маранцано пришили. Парень явно не дружит с головой, представляешь, говорит, что убить тебя — дело чести. Иначе, мол, он подмочит свою репутацию». Повесив трубку, Лаки обратился к Багси Сигелу:

— Бен, ты должен решить проблему с этим ничтожеством.

Винсент Колл иногда выполнял заказные убийства для Датча Шульца. Когда к нему в квартиру заявился Эйб Ландау, один из личных телохранителей Голландца, Колл подумал, что ему хотят поручить очередную мокруху. В предвкушении хорошего заказа Бешеный Пес спокойно сел в машину Эйба Ландау. Шульц уже ждал его в своем офисе на Артур-авеню.

— Вот что, Винс, — процедил он, — мы с тобой знаем друг друга давно. Ты всегда мне нравился, и я часто предпочитал подкинуть работу тебе, а не кому-нибудь из своих парней. Можно считать, что мы — приятели. Так?

Колл сверкнул белоснежными зубами:

— Можно считать, что так, Датч.

— Вот я и говорю тебе по-приятельски: оставь в покое Чарли Лаки Луканиа. Он — хороший парень. Он — башка. Он много сделал для всех нас, в том числе и для меня. Когда мне рассказали, что ты грозишься убить его, я просто не мог поверить.

— Послушай, Датч, — лицо Колла моментально стало злым, — ты зря не поверил. Я действительно говорил и еще раз скажу, что этот твой Чарли Луканиа вместе с жизнью потеряет свое дурацкое прозвище Счастливчик. Этого человека мне заказали, понимаешь? А Винсент Колл всегда доводит до конца дело, за которое берется.

Шульц попытался урезонить убийцу:

— Винс, а ты понимаешь, что Маранцано уже давно подох и, стало быть, освободил тебя от всяких обязательств? Да кто он вообще такой, этот Маранцано?! Старый козел, святоша хренов! Мне ребята рассказывали, как он собрал сходку, обвешался иконами и стал проповедовать не не хуже епископа, что можно делать, а что нельзя. Вот его-то как раз и надо было убрать. Лаки — правильный парень. Его уважают. Зачем убивать хорошего человека? Послушай меня, Винс, забудь обо всем.

— А как же моя репутация? — возразил Колл. — Если я не шлепну этого Лаки, то потеряю ее.

Датч Шульц отнюдь не отличался терпением. Тупоумие Колла вывело его из себя. Уже не сдерживаясь, он заорал:

— Черт возьми, Винс, что в твоей чертовой башке — мозги или труха?! Я сказал тебе раз, второй, третий, а ты, твою мать, допереть никак не можешь! Последний раз повторяю: если тронешь Лаки, то вместо своей вонючей репутации потеряешь голову. Я лично займусь твоей задницей! Ты меня знаешь. Проваливай!

Побледневший от оскорбления Колл потянулся было к своей кобуре, но более проворный Шульц уже выхватил оружие.

— Ну давай, Винс, — ласково произнес Голландец, — давай, попробуй достать свой чертов «кольт».

В комнату ворвались телохранители Шульца с ружьями 12-го калибра в руках.

— Опаздываете, мальчики, — высокомерно произнес Датч, — я уже разобрался с этим подонком. Уберите его отсюда.

Ружья нацелились Коллу в живот. Кусая губы, чтобы сдержать клокочущее в груди бешенство, убийца шагнул за порог.

— Мы еще встретимся, Датч, — бросил он напоследок.

Шульц презрительно усмехнулся.

— Приходи в любой день. Я жду тебя.

Сжимая руки в кулаки и яростно ругаясь, Бешеный Пес кубарем скатился с лестницы. Никто еще не решался так оскорблять его! Предупреждение Шульца Колл пропустил мимо ушей. Всем его звериным существом овладело одно-единственное желание — отомстить. Загоревшись некой идеей, убийца направился, на Беллмот-авеню, к Тони Барелли.

Барелли заправлял лотереей «числа» в восточном секторе Гарлема, В свое время Шульц, перехвативший этот бизнес у негров, для большего удобства разделил Гарлем на четыре сектора, каждым из которых распоряжался его доверенный человек. «Доверенный» — это сказано условно, так как Голландец не доверял никому, причем не без оснований. И Барелли, и Бо Уайнберг, и Бергер, и Джерри Мартен жульничали, не упускали случая прикарманить сотню-другую долларов. Через их руки за один игровой день проходили тысячи. Просто невозможно было удержаться от искушения. Они и не удерживались. Все бы ничего — но негры, работающие в лотерее на вторых ролях, следовали примеру своих белых хозяев. Мошенничество с выигрышными номерами принимало угрожающие размеры, игроки переходили к «диким» банкометам, а бизнес Датча страдал. Шульц периодически отстреливал всех «диких», но в условиях гарлемской нищеты на место одного убитого претендовали десять живых. Поэтому Голландец вынужден был провести воспитательную акцию: собрав своих банкиров, он устроил демонстративную казнь Джерри Мартена, наиболее проворовавшегося из всех. Последнее предупреждение было сделано Тони Барелли, каждый день которого проходил под страхом смерти. Винсент Колл знал об этом.